— Вот он какой, — гордо повторила Хали, и расправила крылья, обдавая меня ветром, — Как же я соскучилась…
Мы стояли посреди огромной площади, окружённой белоснежными прекрасными зданиями. Здесь почти не было видно голубого неба — казалось, сияющий белый туман закрывал всё пространство. Он парил вокруг высоких шпилей вдалеке, уходил вверх, уплотняясь и превращаясь в плотные кучевые облака.
Несмотря на затянутое небо, всё казалось залито солнечным светом — столбы ослепительных лучей гуляли по мерцающей площади, пробиваясь между облаками.
Одно из таких светлых пятен двинулось к нам, ослепило на миг. И вот, облака чуть раздвинулись, обнажая голубую высь…
И я округлил глаза, глядя на сияющий золотой город в небесах. Отсюда было видно лишь краешек, и непонятно было, на чём он покоился.
Ауритовая крепость просто парила, нарушая все законы физики.
Я лишь усмехнулся своим мыслям — нарушая законы физики твоего мира, Марк. Здесь, в Нулевом, это обычный порядок вещей.
Но вот облака сомкнулись, чудо исчезло, и я повернулся к Хали:
— Это Целеста?
— Да. Обитель богов.
— Получается, она всего лишь часть Медоса?
— Скорее, Медос — часть Целесты, Марк. Да, эта обитель — самая защищённая часть. И, впрочем, вот и они, защитники…
Я уже видел, что от высоких зданий к нам летят крылатые стражники. На белом фоне облачного неба они выглядели, словно рой хищных ос.
Хали вполголоса выругалась:
— Жалкие еретики, как быстро они забыли Каэля…
Я же оставался спокоен. Мысль о том, что мы стоим вдвоём против сотни вооружённых ангелов-стражников, совершенно не пугала меня.
Вернее, Перит во мне понял какой-то смысл всего сущего. И в сравнении с этим знанием все потуги этих детей, играющих в стражей, не более чем возня в песочнице.
Я снова поднял голову, глянув на облака, за которыми парила Целеста. Мне туда не надо…
Боги закрылись, думая, что их сила — лакомый кусок. Прости, Эзекаил, но ты слишком мелкая пешка во всём этом.
— Говорить буду я, — нервно бросила Хали, — Я попробую их убедить…
— Это уж как получится, — ответил я, потом покосился на её клинок.
Я смотрел на неё уже глазами проповедника. Огненная Плеть всего лишь сторона в этом конфликте, где нет правых.
Мне пришлось намекнуть Периту, что Халиэль — мой друг. И если его действия причинят ей вред, то проповедник отсюда никуда не сдвинется.
Тут Огненная Плеть оглянулась и радостно закричала:
— Да, мы не одни! Верные мои соратники, я знала, что вашу веру не сломят.
Я тоже посмотрел назад. Союзников было не так уж и много. Всего пара десятков, но, надо отдать им должное, они смело летели навстречу смерти.
— Сегодня всё решится, — с вызовом сказала Халиэль, — Эзекаил никогда не получит наши души.
Небеса над нами уже прочертили яркие белые лучи. Магия срывалась с клинков, врываясь во вражеские ряды, и ангелы стали падать и там, и там.
Огненная Плеть рядом вскинула голову, и пропела, оглашая округу звонким голосом:
— Славься, Каэль! — её клинок растянулся в извивающуюся плеть.
Она уже почти взмыла, но я вытянул руку… и обнулился.
— А-а-а-а! — Огненная Плеть свалилась, зазвенел упавший меч.
Она откатилась — её будто на миг скукожило, но сразу расправило обратно, до ангельских размеров. Крылья исчезли и тут же с хлопком появились, только перья взвились вокруг нас.
Я улыбнулся. Как бы Белиар сказал, пернатая.
— Ты что?! — Хали округлила глаза.
— Отзови своих, ангел, — коротко сказал я, — Сегодня не будет напрасных смертей.
Это я говорил? Или мой Перит? Или Абсолют?
— Ты стал другим, Марк, — вставая, отметила Халиэль.
Она держалась настороже и подходить не спешила, хотя и видела, что я всего лишь ноль. Только она знала — я Просветлённый ноль.
Сильверитовая вязь на доспехах немного холодила, но мне это не помешает. Я не собираюсь столько здесь находиться, чтобы умереть от излучения серебристого металла.
— Я уже не знаю, кто я. Мою душу разрывают предназначения, — ответил я, и сам удивился такой стройной речи, — Улетай, и поскорее.
Хали подобрала клинок, как-то странно на меня посмотрела, а потом сказала:
— Я впервые поняла смысл.
— Какой?
— Есть у нас пословица древняя, — Хали сделала движение рукой, и её золотистый клинок исчез, — Пусти нуля в Медос, он и Целесту обнулит.
В другой её руке появилась печать со словом Каэля. Улыбнувшись, я забрал своё, кивнул Плети, а потом повернулся и пошёл вперёд.
В спину мне ударил порыв ветра. Хали — понятливая девочка. Мне даже не надо было смотреть, что она делает, я будто видел всё пространство вокруг со всех сторон.
Огненная Плеть понеслась навстречу соратникам, чтобы спасти, уберечь оставшихся.
А я шёл, впуская внутрь все свои предназначения. Сколько надрывались оракулы, пытаясь понять, кто я?
Избранный.
Просветлённый.
Одержимый демоном и ангелом.
Вестник воли Абсолюта.
Я имел право судить и наказывать. И начну я с этих стражей, которые почему-то думают, что правы.
Если б это было так, то внизу, в Инфериоре, не было бы столько крови. Я слышал их зов, голоса миллионов нулей, умирающих внизу на строительстве проклятых Зиккуратов. В рабстве у зверей и людей, на самой тяжёлой и каторжной работе.
Потому что у них не было силы. А те, у кого была, обращали её против слабых.
Такую цену нули должны платить за то, что защищают этот мир? Они — выходцы из нулевого дня творения, пришли в этот мир, чтобы защитить. Чтобы у этой вселенной не было последнего дня.
Именно нулевая сила защищает Инфериор от Целесты и Тенебры. Именно из-за неё Апепы почти не видят Нулевой Мир.
Но боги могут ошибаться. Барьеры стоят не против людей…
«Марк, береги себя!» — в голове прозвучал голос Халиэль.
Обязательно, моя хорошая.
Да, Хали развернула своих. Много порядочных ангелов погибло, но ещё больше она спасла.
А эти подпёрыши, позор Медоса, уже обратили свой взор на меня. Рой ангелов увеличивался, приближаясь. О да, они знают, кто таки просветлённые, и наверняка близко подлетать не будут. Справятся и на расстоянии.
Рядом вспыхнуло пламя — луч с клинка одного стражника влепился в площадь в паре метров от меня. В щёку ударила волна жара, но я даже не поморщился.
