Эрна вознесла хвалу Небесам, что ворот ее блузки застегнут на все пуговицы. Она бы сошла с ума, если бы эти скоты отобрали последнюю память о Рике – амулет с небесным камнем. А так, пусть берут, что пожелают. Ей не жалко. Дайр прав, завтра ей до всех этих вещей не будет никакого дела.
Мужики подхватили сумки пленниц, вытряхнули содержимое на расстеленную холстину, кинули кости, разобрали, каждый свое, и пошли обмывать добычу все, кроме счастливчика, получившего сапоги Рины.
Рина встретила его ударом ноги, но промахнулась. Мужик ловко повалил строптивицу на землю, перевернул на живот, уселся сверху на ноги и стянул добычу. Рина ругалась, как сапожник. Эрна даже не подозревала за подругой такого таланта.
Наконец, друг детства не выдержал:
- Если ты сейчас же не заткнешься, я велю вставить тебе кляп. Так в храм с кляпом и приедешь! Ты этого добиваешься?
Рина сплюнула на землю и замолчала, только злобно зыркала по сторонам, рассыпая шепотом проклятья.
Потом им сковали ноги, а руки связали спереди. Босиком и с цепью ходить было почти невозможно. Только до кустов и обратно. Эрна смирилась и оставила все мысли о побеге. Она впервые поняла, что бесконечно устала.
Перед сном Дайр напомнил своей команде:
- К девкам чтобы близко не походили. Кто себе тут чего навоображал, не дай Небо, увижу – сперва, откручу все лишнее, а потом, оторву башку! Сам! Вы меня знаете. Сладкий персик не стоит, - он окинул оценивающим взглядом плененных невест – семи пудов золота! Всем понятно или повторить?
Вокруг, хмыкая в усы, засуетились охотники. И разошлись по местам. Было ясно, что от персиков никто из них бы не отказался просто так, но семь пудов золота это да, это - аргумент, с которым не поспоришь.
Утро, как по заказу выдалось пасмурным. Охотники поднялись с первой зорькой. Пленницам дали умыться, накормили, проверили путы и оставили в покое. Все были заняты сборами. Сначала Дайр к ним не подходил. Наблюдал на расстоянии. Наконец, когда все собрались у повозок, он подошел к бывшей невесте, заглянул ей в глаза и сказал:
- Сегодня каждый получит сполна за все, что сделал. Ты - костер, я - мое золото. Кто-то должен ответить за слова твоего отца, за мое унижение. И это будешь ты.
- Я ни в чем не виновата, - возразила ему Эрна, - я никогда ничего плохого тебе не делала. Я любила тебя.
- Это уже неважно, - отрезал Дайр, - и да, хочу, чтобы ты знала. Твоего хранителя в ловушку заманил я. Я вас всех перехитрил. Поняла?
Эрна опустила глаза. Она не хотела, чтобы этот человек, долгие годы бывший ей самым дорогим, а оказавшийся совершенно чужим, алчным и жестоким, увидел ее слезы.
- Вижу, что поняла, - подвел итог друг детства и приказал, - грузите их на телегу!
Связанных по рукам и ногам пленниц осторожно, с пиететом, водрузили на устланную сеном телегу и повезли.
Это конец, устало подумала Эрна, быстрей бы, все, не могу.
Погода разгулялась. Небо над головой стало бездонным, синим. Облака напоминали белых пушистых котят. Бывшая дочка бургомистра, будущая возлюбленная огня вспомнила дом, матушку, Кисуна, Рика и совсем пригорюнилась.
- А знаешь, почему я привела жрецов к сараю? – Внезапно спросила Рина, и голос у нее был холодный, презрительный.
Эрна промолчала. Что толку?
- Нет, ты послушай! Всю жизнь только и слышу: «Рина, посмотри какая Эрна красавица? Стройная, высокая, вот бы и тебе похудеть. Рина, видишь, как Эрна учится? Тебе стоит брать с нее пример. Рина, а какое у Эрны доброе сердце! Чистый ангел!». Я все сделала, чтобы тебя сожгли, я должна была получить за тебя плату, чтобы посмотреть, как жрецы ценят ангелов! Так нет же, ты, дура, все испортила! Ты мне всю жизнь испортила!
Лучшая подруга немного помолчала и выдохнула с ненавистью:
- Так бы и убила тварь. Ты чего молчишь, гадина?
Эрна не могла поверить, что в ее Рине, в ее любимой, самой лучшей, самой родной Риночке, столько злости. Разве она, Эрна, виновата, что матушка подруги не самая умная женщина, что она всю жизнь унижала дочь, заставляя чувствовать себя неполноценной? Сколько раз Эрна утешала подругу, сколько слез было пролито на ее плече? И за все вот это?
Рина изогнулась и попыталась лягнуть подругу скованными ногами.
Дайр спрыгнул со своей подводы, легко догнал телегу с пленницами и спросил с хохотком:
- Что, подруженьки, общаетесь?
После чего ловко, в одно движение перевернул Рину на живот, любовно прихлопнул ладонью по филейной части и практически промурлыкал:
- Полежи-ка так, змеючка.
- Вот посмотрим в храме, кто сколько стоит! – Не унималась Рина. – За меня золотом заплатят, слышишь, ты, ЗОЛОТОМ! А тебе красная цена три пуда дров.
После этого она замолчала, словно внезапно сдулась, словно вся злость ее куда-то делась. И до самого храма они ехали молча, только возница мурлыкал под нос старинную песенку про храм, про стихии, про жрецов, про плату и счастливую жизнь.
Эрна, убаюканная песней, незаметно для себя уснула.
К вечеру выяснилось, что везли их в соседний город. Эрна была здесь несколько раз с отцом, когда тот ездил по делам и брал с собой любимую дочь.
Любимую, мысленно хмыкнула девушка. Это слово горечью разливалось у нее в сердце. Как счастлива она была еще совсем недавно. Как любила своих родителей! Особенно папу. Как верила Рине и Дайру. Какой слепой она была. Хорошо, что город чужой, подумала Эрна. Мама ничего не увидит. Потом ей, конечно, расскажут. Жрецы публично отчитываются о каждой пойманной невесте. Но это будет потом. А сейчас она не увидит, как дочь ведут на заклание. Спасибо Небесам.
Остановились на постоялом дворе, совсем недалеко от храма. С телеги их сгружали как хрустальные вазы – бережно, с пиететом. Правда, выяснилось, что скованные ноги окончательно затекли, и пленницы не могут не то что ходить, а даже твердо стоять. Ноги расковали. Дали немного времени, чтобы невесты пришли в себя. Дайр отправил в храм гонца. Держали их порознь, опасаясь драки.
Рина все время поглядывала на подругу детства с вызовом и что-то бормотала. До Эрны иногда долетали отдельные слова: золото, вот увидишь…, и она поняла, что Риной окончательно завладела идея хоть здесь, но оказаться лучше. Идея доказать всем, что храм ее ценит дороже.
Эрна только усмехнулась такой настойчивости и очередной раз попросила Небеса, пусть за меня заплатят песком или дровами, как того хочет Рина. Не хочу, чтобы на моей смерти кто-то нажился. Страха не было. Осталось только тупое безразличие.
А потом за ними пришли жрецы. Это была невероятно торжественная процессия. На небольшом отрезке пути от постоялого двора до храма умудрилась разместиться едва ли не половина города. Люди стояли вдоль дороги, выглядывали из окон, некоторые даже умудрились рассесться на крышах. Радостно переговаривались. Кто-то начал петь хвалебные песни Небесам. Какая-то дородная матрона принялась из окна на дорогу рассыпать лепестки роз и чуть не вывалилась наружу. Ее чудом подхватили и втянули обратно. Толпа пребывала в экстазе.
