— Здравствуй! — сказал Ориен. Нездешний сел, и старик отечески потрепал его по руке. — Я доволен тобой, Нездешний. Ты возродил мою веру, проявив себя человеком отважным, рыцарем чести.
— От похвал мне становится неловко, — проворчал Нездешний, высвободив руку.
— Тогда спроси меня о том, что тебя пугает.
— Где искать доспехи?
— Ты найдешь их. Завтра, если будет на то воля Истока, ты поднимешься на склон Рабоаса. Там ты увидишь узкую тропу, которая ведет к пещере. Пещера выходит на каменный карниз, по которому также проложена тропа. Только так можно попасть в глубину горы. В пещере ты увидишь три хода. Ступай по правому и придешь в большой сводчатый грот. Там и будут доспехи.
— Но это только образ, он не дается в руки.
— Нет, доспехи настоящие, но лишь избранный сможет взять их.
— Значит, этот избранный — я?
— Это мы узнаем завтра.
— У Даниаль все благополучно?
— Не могу тебе сказать — я этого не знаю. Я ведь не Бог, Нездешний.
— Кто же ты тогда?
— Образ, который ты видишь во сне.
— Нет, этого мало.
— Думай тогда обо мне как о духе Ориена, последнем проблеске бывшего короля. Когда доспехи окажутся у тебя, я уйду и никогда больше не вернусь.
— Куда же ты уйдешь? В рай? К Истоку? Он правда существует?
— На эти вопросы можешь ответить только ты сам. Теперь тебе пора ехать — опасность велика. Дардалион больше не ограждает тебя от Братства. Ступай!
Нездешний очнулся, закутанный в одеяло, у подножия Рабоаса.
Конь его исчез.
Он вскочил на ноги и увидел, что куст, к которому был привязан конь, вырван с корнем. Животное насмерть испугалось чего-то — но чего?
Нездешний натянул арбалет и оглядел подлесок — ничего. Тогда он закрыл глаза, напряг слух — и услышал слабый шорох.
Мигом обернувшись, он всадил обе стрелы в выскочившего из куста оборотня. Но стрелы, завязнув в крепких грудных мышцах, не затронули ни сердца, ни легких.
Зверь продолжал наступать.
Нездешний нырнул вправо, и над ним тут же нависло второе чудовище. Он взмахнул мечом — бесполезно: клинок отскочил от толстого черепа.
Теперь уже все четыре оборотня шли на него, разинув пасти, вывалив языки, сверкая красными глазами. Перехватив меч двумя руками, Нездешний занес клинок над головой, намереваясь дорого продать свою жизнь.
И тут позади оборотней возникла темная тень. Чья-то мощная рука ухватила одного из зверей за шею и оторвала его от земли. Раздался жуткий рев. Блестящий нож вонзился оборотню под ребра, и труп его отлетел на десять футов. Оставшиеся трое бросились на пришельца, но второй нож вспорол брюхо зверю, который прежде был Ленлаем-одержимым. Еще один оборотень впился Каю клыками в плечо — Кай оторвал его от себя, схватив обеими руками за горло. Нездешний и моргнуть не успел, как шея зверя хрустнула и труп отлетел в кусты.
Последний оборотень обратился в бегство.
Нездешний вложил меч в ножны и воззрился на Кая, зажавшего рукой рваную рану. Чудище отняло руку — рана исчезла. Целый и невредимый, Кай выдернул ножи из мертвых тел. Ноги под Нездешним подкосились, и он сел, привалившись спиной к дереву. Кай опустился рядом и протянул ему ножи рукоятью вперед. Нездешний молча взял их.
Кай, пристально поглядев на него, похлопал себя по широченной груди и произнес:
— Трух.
— Друзья, — подтвердил Нездешний. Взяв свою котомку, он достал вяленое мясо и сушеные фрукты. Кай мигом все слопал, рыгнул и снова похлопал себя по груди.
— Кай, — с трудом выговорил он.
— Нездешний.
Кай кивнул, растянувшись на земле, подложил руку под голову и закрыл свой единственный глаз. Новый шорох в кустах насторожил Нездешнего.
— Лохад, — сонно проговорил Кай. На поляну вышел конь. Нездешний потрепал его по шее, скормил ему остаток зерна и привязал к крепкой ветке.
Потом улегся рядом с чудищем на одеяло и проспал до рассвета. Проснулся он в одиночестве. И Кай, и трупы оборотней — все пропало. Он доел свои припасы и оседлал коня. Прямо над ним высился Рабоас — Священный Великан.
Странный, но блаженный покой снизошел на Нездешнего, когда он направил коня вверх по склону. Солнце светило сквозь тонкую паутину облаков, придававшую небу особенную глубину, над головой, словно клочки тумана, кружили чайки. Нездешний натянул поводья и огляделся: его окружала незнакомая прежде дикая красота, горделивая как сама вечность.
Справа, вытекая из трещины в скале, журчал по белым голышам ручей. Нездешний сошел с коня и разделся. Он помылся, побрился, расчесал волосы и стянул их в хвост на затылке. Вода обжигала холодом — он выбил из одежды дорожную пыль и поспешно оделся. Достав из котомки черную шелковую шаль, он повязал ею голову и плечи на манер сатулийского бурнуса, надел кольчужный наплечник, пристегнул серебряные наручни и перевязь с шестью метательными ножами. Отточил ножи, меч и встал, глядя на гору.
Сегодня он умрет.
И обретет покой.
Вдалеке виднелось облако пыли — оно двигалось к Рабоасу. Множество всадников скакало к горе, но Нездешнего это не волновало.
Нынче его день, и этот исполненный сияющей красы час — его час.
Сев в седло, он увидел узкую тропку между камнями.
Всю свою жизнь он шел к этой тропе. Все, что он пережил, точно сговорившись, толкало его сюда.
Убив Ниаллада, он почувствовал себя так, словно взошел на вершину, откуда возврата уже не будет. Все дороги закрылись перед ним — оставалось одно: прыгнуть с вершины и улететь.
Ему вдруг стало безразлично, найдет он доспехи или нет, победят дренаи или погибнут.
Это его, и только его час.
Впервые за двадцать лет он без муки вспомнил свою любимую Тану, стоящую в дверях дома и машущую ему рукой. Вспомнил сына и дочек, играющих в цветнике. Он так любил их.
А для пришлых мародеров они были только забавой. Разбойники изнасиловали и убили жену, а детей прикончили просто так, походя. Удовлетворенная похоть, несколько мешков с зерном да пригоршня серебра — вот и все, чем они могли похвастаться после набега.
Расплатой им стала жестокая смерть — каждый мучился не меньше часа. Крестьянин Дакейрас умер вместе со своей семьей — разбойники произвели на свет Нездешнего-убийцу.
Теперь его ненависть прошла, исчезла, словно дым на ветру. Нездешний улыбнулся, вспомнив свой первый разговор с Дардалионом.
"Когда-то я был ягненком и играл на зеленом лугу. Потом пришли волки. Теперь я стал коршуном и летаю в иной вселенной”. “И убиваешь ягнят”, — обвиняюще сказал Дардалион. “Нет, священник. За ягнят мне не платят”.
