– Почему ты это допустила? – тихо спросил Коллам. – Я могу понять, почему Талин хочет от меня избавиться. Но я не понимаю, почему мои друзья и моя собственная жена помогают ему в этом. Тебе было настолько невыносимо в Беренгаре? Мы бы нашли компромисс. Это решение кажется мне слишком уж радикальным.
Я не осмеливалась поднять на него взгляд.
– Никто не хотел от тебя избавляться, – ответила я, измученная болью и его упреками. Если бы мне только удалось убедить его в том, что мы сделали все это лишь ради его же безопасности. Мне было больно оттого, что он сомневается во мне.
– Ты так странно вел себя в последние недели. Мы за тебя боялись.
Коллам молчал. Я осторожно подняла голову. Уголки его губ были озлобленно опущены.
У него, судя по всему, действительно не осталось никаких воспоминаний. Может быть, в этом и заключались изменения внутри его? Сейчас его глаза сияли типичным лазурным цветом.
– Я не сказала тебе всей правды, – призналась я. Я разминала в руках кончик белого покрывала, источавшего успокаивающий аромат лаванды. – Я боялась не столько за тебя, сколько боялась тебя, – произнесла я.
Коллам выпрямил спину.
– Это же просто смешно. С чего бы тебе меня бояться? Я бы никогда не причинил тебе боли. – Он поднял мой подбородок, заставляя меня посмотреть в его глаза. – Ты же знаешь это, не так ли?
Я колебалась, и этого момента было достаточно, чтобы в его глазах мелькнула искра неуверенности.
– Нет? – растерянно прошептал он. Я покачала головой. Он вскочил с кровати и подошел к окну. Прохладный полуденный воздух залетал в комнату, а с улицы доносилось птичье щебетание.
Коллам провел рукой по волосам, сделал глубокий вдох и оперся на подоконник. Он снова и снова качал головой, словно не веря своим ушам. Я задрожала, хоть мне и не было холодно, и шагнула к нему. В Лейлине никогда не было холодно, и все же мне показалось, будто температура упала на несколько градусов. Я осторожно положила руку на его плечо.
– Прости меня.
Коллам не повернулся ко мне.
– Нет, это ты прости. Я не должен был требовать от тебя того, чтобы ты сопровождала меня в Беренгар.
Мой страх, что гнев снова превратит его в чудовище, ослаб, и я прижалась к его спине.
– У нас не было выбора, поверь мне, – выдавила я.
Он повернулся и оттолкнул меня в сторону. Потом взял футболку со стола. Ваза, полная ярких цветов, закачалась и упала. Звон разбившегося фарфора разнесся по комнате. Коллам не обратил на это внимания. Он натянул футболку и вышел из комнаты.
Я потащилась обратно к кровати и упала на нее. После этого я почувствовала почти невыносимую боль на коже и в своем сердце. Я обняла себя руками. Меня одолело чувство вины.
В дверь быстро постучались, и, не дождавшись слова «войдите», Рэйвен ворвалась в комнату. Она лучезарно улыбнулась мне, едва меня увидела. Рыжие волосы отросли еще больше, и она заплела их в косу. В остальном она совсем не изменилась. Ее стройная фигура была облачена в типичную для эльфов воздушную одежду. На ней были белые шелковые шаровары и сверкающий топ, обнажающий живот. Единственное, что было новым – тонкий пирсинг-кольцо в пупке. На животе были нарисованы крошечные цветы.
Рэйвен заметила мой взгляд и ухмыльнулась.
– Последний писк в Лейлине. Рисунок хной. Тебе тоже нужно такой сделать.
Мой скептический взгляд заставил ее рассмеяться.
– У меня пока что достаточно травм.
– Что случилось? – спросила Рэйвен, садясь рядом со мной.
– Судя по всему, я притягиваю к себе дерьмовые ситуации. – Я перестала улыбаться, и Рэйвен взяла меня за руку. Я вздрогнула от боли. Она хотела отпустить меня, но я была слишком рада ее видеть. Я зарыдала от облегчения.
Она погладила меня по моим совершенно сухим и выцветшим в соленой воде волосам.
– Должно быть, тебе плохо, если ты в такую мрачную ночь к нам приехала.
Я поежилась:
– Да, было так себе. Эта вода изрядно меня потрепала.
– Раньше ты накупаться не могла.
Она сразу же заметила осторожный взгляд, который я бросила на сопровождавшую Рэйвен целительницу.
– Извини, – пробормотала она. – Что с тобой случилось?
– Медузы, – пояснила я.
– Видимо, это были сошедшие с ума медузы.
– Огромные огненные медузы. Они бы убили меня, если бы не Габриль, – сказала я.
– Кто такой Габриль?
– Друг из Беренгара. Он за мной присматривал.
– Вообще-то он должен был следить за тем, чтобы Эмма не натворила глупостей, – сказал Коллам, подходя к двери. – Но она обвела его вокруг пальца. Как и следовало ожидать. Надеюсь, ты не разбила ему сердце.
Моя улыбка превратилась в гримасу, когда целительница начала трогать раны на моем лице. Честно говоря, я не была уверена в том, что не сделала это.
– Кстати, медуз, которые могут нанести такие травмы, не существует. Это, должно быть, что-то другое.
– Можешь сказать им об этом в следующий раз, когда встретишь. Мне они показались достаточно реальными, – выдавила я.
– У тебя девять жизней, – пробормотала Рэйвен, поднимаясь с кровати.
Целительница принялась разматывать повязки на моих ногах и руках. Я попыталась сосредоточиться на ее травянистого цвета волосах – опознавательному знаку эльфийских лекарей. К сожалению, отвлечься мне почти не удалось. Интересные рисунки хной вокруг ее глаз были похожи на цветы у Рэйвен на животе. Но этого было все еще недостаточно, чтобы отвлечь меня от боли. Мои глаза округлились, когда она сорвала прилипшие к моим красным ожогам повязки. Ко мне подобралась тошнота, и я сглотнула, чтобы меня не вырвало.
– Я вот-вот закончу. Шрамов не останется, – успокоила меня целительница, намазывая рубцы мерцающей голубой пастой. Прохлада, наступившая после этого, успокоила мои напряженные нервы.
Я с облегчением выдохнула и посмотрела на Коллама. В его глазах я видела лишь беспокойство. Он шагнул к кровати и взял меня за руку.
– Я бы любил тебя и со шрамами, – прошептал он мне на ухо, вызвав тем самым презрительное фырканье Рэйвен:
– Он все такой же подлиза!
Я захихикала.
После того как целительница закончила процедуру, она протянула мне обезболивающее зелье.
– Было бы хорошо тебе побольше двигаться и пить. Это вымоет яд из твоей крови. – Она кивнула нам на прощание и вышла из комнаты.
После этого к нам зашел Питер.
– Ждите нас на кухне, – приказала Рэйвен, – а я пока помогу Эмме одеться.
Я хотела возразить, но Питер и Коллам без протестов выскользнули из комнаты.
