Некоторые рожденные шаманами сбежали в империю или же бросились просить помощи у паучьего короля. Однако Ронин им отказал. Он потребовал заключить перемирие между двумя королевствами; но ему нет дела до того, как именно власти устанавливают этот мир в границах своих королевств и правят над своими же народами.
И я стараюсь не вспоминать о своей давней встрече с шаманами, ибо память о том дне до сих пор слишком свежа. Неподалеку от сиротского дома, где я выросла, был маленький городок, куда монахи ходили, чтобы купить припасов и продуктов. В тот день я отправилась вместе с ними, как и все остальные дети, которые должны были в скором времени вступить в ряды учеников Гильдии принца. Монахи говорили, что нам следует привыкать к шумным городским улицам, однако такое объяснение казалось слишком уж неправдоподобным и наигранным даже тогда. Вскоре истинная причина их помыслов стала нам очевидна.
На то утро была назначена казнь. Двое рожденных шаманами, женщина и ее супруг, стояли на наспех сколоченной платформе у города. Я не помню, в чем их обвиняли. Быть может, и вовсе ни в чем. Монахи заставили нас смотреть.
В тот день я должна была раз и навсегда уяснить, что власть королевы безгранична и что я ни за что не имею права перечить ей или мешать.
Возвращаться теперь в Вос-Тальвин будет опасно и глупо. Но мне все равно как-то нужно увидеться и поговорить с Кендарой. Не только для того, чтобы предупредить ее об атаке, но и для того, чтобы попросить помощи. Как наследница Соколиного хребта Саенго под покровительством и защитой своего рода. У меня же такой защиты нет. Кендара знает меня лучше, чем кто-либо другой, не считая, конечно, Саенго. Без сомнений, Кендара мне поможет или хотя бы замолвит за меня словечко, так ведь? Она не отвечает ни перед кем, помимо королевы, которая, ко всему прочему, высоко ценит советы Кендары. Нет человека лучше, который может за меня поручиться.
Я прижимаю ладони к своим векам, но изображение моего же лица, которое я увидела на поверхности воды недавно, отказывается исчезать. На долю секунды с зажмуренными глазами мне чудится, что я падаю. Мой пульс ускоряется, ребра сдавливают мой желудок, и это пугающее чувство полнейшей неизвестности относительно того, что ждет теперь меня в будущем, того, что весь мой мир внезапно перевернулся с ног на голову, наполняет рот кислым привкусом страха.
Саенго дотрагивается до моего плеча. Эмоции захлестывают меня от ее прикосновения, и все они оказываются слишком мощными, чтобы понять их и дать им название. Прекрасно понимая, что она за мной наблюдает, я делаю несколько глубоких вдохов, успокаиваясь, пытаясь переубедить себя, найти внутри себя причины и стратегии, как вести себя дальше. Лежать на этом берегу и жалеть себя – это ничего не исправит в нашем плачевном положении. Нам нужно отправляться в путь, до того как нас кто-нибудь обнаружит.
Я поднимаюсь на ноги и озираюсь по сторонам, силясь сообразить, где мы находимся. Наши дрейки привязаны к одной из нижних веток неподалеку. Яндор мирно спит.
– «Желтый» означает «сиятель», – бормочет Саенго.
Я тем временем выжимаю свои промокшие рукава.
– Что?
– Твои глаза, – поясняет она, смахивая пыль с рук, когда тоже поднимается на ноги.
Я мрачнею, потому что не понимаю, что она ожидает услышать от меня в ответ на это.
У шаманов бывает пять призваний: огонь, вода, земля, ветер и свет. И в каждом призвании бывает три возможных ремесла, уточняющих их особый талант. Пламенитель, который напал на нас, был темперстом, шаманом, который способен вызывать и контролировать огонь. Однако пламенители также бывают консьюмерами – теми, кто может превращать свое тело в языки пламени и дыма, или вирминами – теми, кто может силой мысли повышать температуру объектов или жидкостей. Могущественный вирмин может убить своих врагов, просто вскипятив их кровь в жилах или обезоружить их, расплавив выкованное из железа оружие. Сомневаюсь, что мы бы так легко отделались, если бы эти шаманы обладали подобного рода ремеслами.
Но я не знакома с тремя ремеслами в призвании сиятелей. Все мои знания, помимо тех, что я получила на уроках в Гильдии, ограничиваются книгами, прочитанными у Кендары, и лишь малая часть из них относится к темам магии.
Мой рюкзак свисает с седла Яндора, и я открываю его, развязывая узел. У меня всего одна запасная униформа Гильдии, в которую я могу переодеться, но и это сойдет. Одежда, пропитанная дымом с множеством следов и дыр от огня, заставит любого, кого мы встретим на пути, коситься на нас с подозрением. Не считая такой же изуродованной одежды, Саенго выглядит относительно чистой. Должно быть, она умылась, пока я была без сознания.
– Где мы? – спрашиваю я, скидывая свою испорченную одежду в траву и радуясь, что могу избавиться хотя бы от нее и от запаха огня. Мне хочется еще умыться, но я не могу даже думать о том, чтобы снова смотреть в свои глаза в отражении водной глади.
Саенго указывает на родник, тянущийся дальше в сторону.
– Если мы пойдем туда, то через несколько часов придем к Каменному Змею.
Каменный Змей, тонкий мост, соединяющий противоположные стороны впадины под названием Пустынное Море, от него полдня пути на юг до чайного дома. Должно быть, мы пробыли в дороге всю ночь.
Я рассказываю Саенго, что нам следует вернуться в Вос-Тальвин, чтобы я могла поговорить с Кендарой. Она нехотя соглашается с тем, что если кто-то и может помочь нам сейчас, то только Кендара. Вероятнее всего, это плохой план, просто ужасный, но я не знаю, что еще можно сделать. Если бы у нас было больше времени подумать, может, мы бы придумали что-то получше. Может, я бы перестала чувствовать себя так, словно меня разобрали на кусочки, а потом собрали обратно во что-то мне незнакомое.
Когда я привязываю свой спальный мешок к седлу Яндора, звук бегущих ног разносится по Лесу. Мы с Саенго тут же, не сговариваясь, ныряем в тень деревьев.
Наклонив голову, я закрываю глаза и прислушиваюсь. Исходя из скорости шагов, к нам приближаются трое, а раз они шагают шумно, значит, хотят, чтобы мы их слышали. Мои губы изгибаются, когда я выглядываю из-за ствола дерева и быстро оцениваю наших соперников.
Трое эвейвианских солдат показываются из-за Леса. Они шагают на большом расстоянии друг от друга, чтобы загнать нас в ловушку. Двое выглядят так, будто только-только закончили Гильдию королевы, третий же чуточку постарше.
– Выходите, выходите, – зовет нас старший, поправляя рукоятку меча, свисающего сбоку.
Я понятия не имею, где мой кинжал, но у меня все равно не нашлось бы смелости воспользоваться им после того, как я видела его торчащим из груди Саенго. Прячась за соседним деревом, Саенго едва заметно кивает мне, приходя к такому же выводу, что и я: если мы хотим сбежать, нам сначала придется разобраться с этими тремя солдатами.
Всего день назад я бы не посмела даже голос повысить на солдата. А теперь мне придется поднять против них оружие. Кендара поймет – я должна делать то, что необходимо. По правде сказать, я понимаю, что даже хочу сделать это, когда мои пальцы сдавливают гладкую кору дерева.
