– Я не оставлю Сиршу.
– К сожалению, это не тебе решать, – говорит принц Мейлек, и резкость возвращается в его голос.
Ее гнев наполняет меня, точно шторм, собирающийся внутри, набирающий мощь, силу и скорость. Разрушительность. Я всегда знала, что Саенго лишь на вид спокойна и послушна, что ее покорность и вежливость в Гильдии есть не что иное, как притворство сродни моему. Однако ощущение всей глубины ее недовольства, зарождающегося и разбивающегося словно волна об меня, заставляет понять, как же много Саенго скрывает.
Я поднимаю свои руки. Цепи между оковами звенят, когда я кладу одну ладонь на ее грудь, точно поверх шрама, который теперь красуется поверх ее сердца.
– Со мной все будет в порядке, – я пытаюсь вложить в эти слова всю уверенность, что у меня есть, до последней капли, чтобы она могла мне поверить. – У тебя есть покровительство твоего отца, который может тебя защитить.
Саенго заключает меня в объятия. Я зажмуриваюсь, пока мы прижимаемся друг к другу, окруженные запахом пыли, дыма и отчаяния. Ураган ее эмоций поглощает меня, подкатывая к моей глотке и заполняя легкие. Вместо этого я пытаюсь сфокусироваться на ее руках вокруг моих плеч и делаю вдох, напоминая себе, что я могу вообще-то дышать.
– Ну хватит, – твердо говорю я наконец. – Пока ты еще никуда не уходишь. Соберись, Панг.
Один из блейдов кладет руку на ее плечо, вынуждая нас отпустить друг друга. Двое других блейдов становятся по бокам от меня, пока ведут к заднему входу в здание. И тут же огонек эмоций Саенго ослабевает внутри меня. Мне стыдно, что часть меня рада наконец остаться в одиночестве, один на один лишь со своими чувствами.
Глава 6
Камерой мне служит маленькая металлическая комнатушка с решетчатой дверью, в которой нет ничего, помимо старых следов от огня, что подсказывает: однажды здесь держали шамана-пламенителя.
Когда устаю сидеть, я начинаю бродить по узкому пространству между стенами. Мои оковы на руках скрепили цепью с крюком на полу, которая не позволяет мне двигаться дальше чем на несколько шагов в каждую сторону. Я привязана к нему. Несмотря на обещания принца Мейлека, эти цепи доказывают, что теперь он тоже боится меня.
Я даже не уверена в том, поговорит ли он обо мне с королевой, или же меня будут держать на привязи здесь, пока не останусь без сил и не умру из-за тяжелого труда или голода. Стискиваю зубы. Меня это совсем не устраивает. Я сбегу до того, как позволю подобному случиться.
Когда концентрируюсь, то все еще ощущаю присутствие Саенго поблизости, точно свет свечи в ночной тьме. Это беспокоит, но, учитывая обстоятельства, в то же время и успокаивает. Среди всего этого она мой единственный якорь в штормящем море.
Вся ирония в том, что поначалу я ее презирала, когда только встретила. Когда мы познакомились в первый год обучения в Гильдии принца, когда нам было по одиннадцать. Она всегда держалась в одиночестве и почти ни с кем не разговаривала. Я была уверена: это потому что она считает себя лучше всех остальных. Однажды после того, как я выиграла поединок на мечах у Джоньи, он зажал меня в углу оружейного склада. Он точно сломал бы мне руку, если бы Саенго не вмешалась. Джонья был задирой, но Саенго является будущей главой его рода, а он прекрасно знает, где его место.
После этого Саенго всегда выбирала меня в качестве партнера для поединков. Поначалу мне это казалось подозрительным, но она никогда не беспокоилась о том, что проигрывает. Вместо этого ей нравилось, что я сражаюсь с ней как с равной, и мне нравилось, что она обращается со мной так же. Спустя прошедшие годы я узнала, что единственное, что ее печалит, это то, что она тоже знает свое место. И совсем не желает его занимать.
Чем дольше времени я провожу в своей темнице, тем больше убеждаюсь, что моя возможность сбежать в Вос-Тальвин прошла мимо меня. Королева Мейлир поставит стражу у каждого входа в город, так что невозможно будет туда проникнуть. Я не могу ждать, что Кендара замолвит за меня словечко, учитывая, что она может даже ничего не узнать о случившемся.
Но помимо всего этого, у меня, по крайней мере, есть возможность все основательно обдумать. Теперь понимаю, что не думала о последствиях атаки на Эвейвин прежде как следует. То, как королева обращается с рожденными шаманами, могло сделать отношения между расами куда более напряженными, но их враждебность берет свои корни со времен событий, произошедших сотни лет назад. Учитывая своенравную атаку ньювалинских шаманов на эвейвианские земли, если только паучьему королю не удастся восстановить шаткий баланс, все это может вылиться в настоящую войну.
Мои мышцы скручивает от ужаса. Эвейвианская армия всегда была сильной и хорошо подготовленной, даже в тихие времена. Однако будут ли мои однокурсники-виверны, которые закончат обучение через месяц, и правда готовы к войне? Могу поспорить, самое жестокое, что они предполагают увидеть в своей жизни, будучи солдатами, – это местных мелких преступников, ну, может, еще пиратов или наемников. Война же – это совершенно другой зверь.
Не зная, чего хотели те шаманы, королева может начать обвинять империю, решив, что это ответ на то, как она наказала всех рожденных шаманами за несчастный случай с ее родителями.
Однако, если я смогу узнать истинную причину атаки и предоставить эту информацию королеве, это может как предотвратить войну, так и вернуть мне мое место рядом с Кендарой. Если бы я была Тенью королевы, это была бы как раз та информация, которой мне необходимо владеть в любом случае. Разве есть способ лучше доказать свою верность?
Со вздохом закрываю лицо руками. Какую надежду на успех в этом деле я могу иметь, если не смогла даже остановить одного шамана, который ранил Саенго?
В конце коридора со скрипом распахивается дверь, но мне не видно ее из своей камеры. Проклятия и ругань наполняют воздух, и я узнаю голос татуированного. Секунду спустя дверь захлопывается так резко, что стены моей камеры содрогаются. Перед дверью моей темницы появляется хромающая девушка, худая и взъерошенная, огромное красное пятно уже превращается в синяк на ее щеке.
Стражник снаружи отпирает дверь моей камеры и делает жест, заставляя девушку войти. Его ключи звенят, когда он снова запирает замок следом за ней. Девушка опускает ведерко, наполненное травами, связанными в охапку. Затем она выпрямляется, и я вижу, что ее глаза яркого изумрудного цвета. Шаманка. Земельница.
Ее глаза замирают на моих, едва заметно сужаясь. Какая-то эмоция мелькает на ее лице, но исчезает слишком быстро, чтобы ее распознать. Она отворачивается. Понимая, что она тоже здесь заключенная, я не виню ее за подозрительность.
– Ты… – дрожь в ее тихом голоске заставляет меня съеживаться. – Ты и правда…
– Пять минут, – заявляет стражник, обрывая ее.
Она вздрагивает, поджимая губы. И забывает о своем вопросе, когда делает шаг навстречу мне.
