Огромное поле подсолнухов, выше человеческого роста, устилает холмы. Не все они еще расцвели, так что мы прибыли как раз вовремя. Еще дальше за подсолнухами тянется красная полоса, окрашивающая небо на горизонте в цвет фуксии. Аромат цветов, интенсивный и сладкий, заглушает гнилой запах Мертвого Леса.
Когда все забираются на дрейков, Ронин ведет процессию уверенным темпом. Как только дрейк Саенго срывается с места, ее лицо бледнеет, пугая меня, однако она каким-то образом умудряется удержаться в седле. Ее боль гулким эхом отзывается у меня в груди. Когда я предлагаю попросить Ронина идти чуть помедленнее, Саенго отказывается. Чем быстрее мы прибудем в назначенное место, тем лучше.
Фаут едва отрывает глаза от желтеющих полей. Остальные ньювалинские солдаты с наслаждением вдыхают аромат и поднимают лица к небу, точно юные подсолнухи, тянущиеся к свету.
Почувствую ли я подобное счастье, если в один прекрасный день мне удастся вернуться в Эвейвин? Когда-то я любила сбегать из Гильдии на несколько часов, чтобы выбраться в Вос-Тальвинскую южную сторожевую башню. Сидела там на краю крыши, где свистел жуткий ветер над скалами, а соленый воздух казался настолько густым, что его буквально можно было попробовать на вкус. Глядя на пенящиеся волны залива Нидл, усеянные грузовыми кораблями, пока мои волосы тяжелели от соли, мне всегда становилось легче, особенно когда я чувствовала себя в тупике. Смогу ли я когда-либо вернуться в ту сторожевую башню и снова ощутить все это, или моя жизнь изменилась навсегда?
– Когда ты в последний раз видела цветущие подсолнухи? – спрашиваю я у Фаут.
Подобные поля, должно быть, есть по всей империи. Подсолнухи являются одним из их достояний, на экспорте которого они немало зарабатывают. Каждая часть этого цветка служит для определенной цели, начиная от еды и лекарств и заканчивая одеждой и украшениями.
– Много лет назад. – Ее голос становится тише, когда она добавляет шепотом: – Мой отец не выращивал подсолнухи, но мы жили достаточно близко к полям, так что в ясные дни их аромат добирался до нашей крошечной фермы.
– Звучит просто чудесно, – я уверена, что предпочла бы спать в поле, если бы подобное окружало мой сиротский дом.
– Так и было. Но я никогда не хотела становиться фермером. Я изучила все, что могла, о фехтовании. Мой отец любил меня. Не говорил мне до последнего, что только члены императорского двора могут попасть в ряды солнечных воинов.
Я хмурюсь. Эвейвианские традиции жестоки, а социальный этикет очень суров, однако даже при всем этом любой солдат королевской армии может дослужиться до звания блейда, независимо от своего статуса по рождению. До того, как на престол взошла королева Мейлир, это относилось и к рожденным шаманами.
– Ты достигла даже большего, – я расправляю плечи и поднимаю подбородок. – Ты стала личной стражей Младшего солнечного бога.
Фаут смеется и тоже немного с гордостью выпрямляет спину в своем седле.
* * *
В течение следующих двух дней мы пробираемся по дороге вдоль границы Мертвого Леса. Проходим мимо нескольких маленьких деревушек с низенькими домиками и пыльными улочками. Так близко к лесу нечасто можно увидеть деревни.
Скорее всего, эти были основаны здесь задолго до того, как их жители узнали, что деревья леса разрастаются. Однажды, если ничего не будет сделано, Мертвый Лес заберет их себе и убьет всех, кто не сможет или не пожелает покидать свои дома.
Небо алеет, а дорога поднимается вверх по холмам. Когда мы доходим до самой верхней точки, дорога начинает спускаться в северные равнины, которые стелются перед нами, точно зеленые волны. Обычно различные животные от мала до велика обитают на подобных обширных территориях буквально тысячами. Во время миграции земля дрожит от одного края равнин до другого.
Сегодня же солнце освещает верхушки тысяч палаток. Знамена всех цветов радуги развеваются на ветру, столько гербов, что я и узнать все не смогу. Между палатками снуют разные народы и дрейки, топча траву и прокладывая тропинки.
– Ого, – шепчет Саенго.
Фаут присвистывает.
– Невероятно. Я ожидала увидеть десяток лидеров, два десятка, в крайнем случае, как бывало в прошлом. А тут все выглядит так, будто на встречу собрался весь Тий.
Мое сердце начинает биться чаще. Все эти люди, шаманы и тенеблагословленные, все правители с разных уголков Тия прибыли с одной-единственной целью.
И, хотя отчасти кажется, будто мы прибыли в военный лагерь, когда мы проходим мимо первых палаток, я понимаю, что атмосфера вокруг царит вполне жизнерадостная. Нас накрывают звуки, доносящиеся со всех сторон: разговоры на всевозможных языках, звон оружия, ритмы музыки, несколько мелодий, смешивающихся в единую какофонию. В воздухе смешиваются запахи десятков костров, где готовят разнообразную пищу.
Слуги и солдаты, все останавливаются, чтобы склонить голову, когда мы проходим мимо. Не важно, боятся ли они или уважают, но никто не смеет оскорблять паучьего короля.
Этим утром мы с Саенго надели униформу, чтобы сойти за солдат Ронина. Он не хочет, чтобы кто-либо узнал, кто я на самом деле до того, как он официально меня представит. В компании тенеблагословленных, шаманов и людей никто даже не смотрит на меня.
Труппа из пяти музыкантов в разноцветных костюмах отходит, чтобы дать пройти свите Ронина. Они низко кланяются, трубя в свои трубы и играя на арфах, когда мы проходим мимо них.
Мертвый Лес остается позади, никуда не исчезая. Впереди дорога тянется между деревьями. Ронин ведет нас дальше по тропе – достаточно широкой, чтобы могли бы без труда разъехаться две телеги. Бурный шум быстро стихает. Наша компания держится строго посреди дороги.
Через несколько минут тропа выводит нас к воротам палисадника из костей. В отличие от того, что расположен в Краю Пряльщиков, здесь нет паутин, которые отгораживают лес.
Поместье Ронина похоже на богато украшенного четырехэтажного бегемота с экстравагантными многослойными крышами и украшающими здание изысканными скульптурами, которых недостает в Краю Пряльщиков. В дополнение к главному зданию перпендикулярно рядом стоит строение поменьше, уходя дальше на территорию. Слуги носятся туда-сюда сквозь распахнутые двери, таская багаж из только что прибывшей телеги и провожая дрейков в стойла.
– Ты уже бывала здесь прежде? – спрашиваю я у Фаут.
– Два раза. Каждый раз деревья подступают все ближе. Один раз была здесь еще до того, как поступила на службу к Ронину, когда поместье стояло очень далеко от Мертвого Леса.
Когда мы проходим сквозь ворота, я внезапно чувствую себя уставшей и измученной, словно провела целый день на тренировке с Кендарой. Я поглядываю на остальных, однако они выглядят уверенными, как и прежде. Саенго обеспокоенно смотрит на меня. Это отголоски ее дискомфорта или что-то иное? Я сжимаю седло дрожащими руками, когда спрыгиваю на землю, хотя чувствую себя скорее так, будто пытаюсь взять под контроль свое падающее тело. Когда мои ноги касаются твердой земли, мои колени чуть не подкашиваются.
