Несколько зажженных фонарей висят под каждой колонной, освещая все вокруг и огромную паутину, которая тянется от пола до потолка по задней стене. У меня все съеживается в груди при виде того, что посередине.
В самом центре паутины находится огромный кокон.
Я крепче сжимаю свои клинки. Пряльщик кого-то поймал на обед? И чем именно паук, который в два раза больше любого дрейка, питается?
Однако внешне кокон не выглядит свежим. Паутина порвалась и обветшала, серые заплатки покрывают ее местами, как будто паутину чинили бесчисленное количество раз за бесчисленное количество лет. Мох покрывает туго натянутые нити, которые удивительно яркого зеленого цвета, и пятнами усеивает кокон, точно веснушчатая скорлупа огромного яйца. Вся конструкция выглядит странно красивой, совершенно совпадая с магией, которая теплится внутри.
Никто, кроме пряльщика, не мог бы сплести паутину таких масштабов, но почему магия находится внутри кокона?
Теперь, когда я стою перед ней, неправильность этой магии невозможно игнорировать. Сравнивая с пылающей чистотой моего ремесла, эта странная энергия – словно масло, разлитое на поверхности воды. Она тянет меня к себе. Мне нужно знать, что внутри.
Пряча мечи в ножны, я пересекаю оранжерею и подхожу к толстой нити паутины, которая тянется до самого потолка. Карабкаюсь наверх. Мох мягкий на ощупь под моими ладонями. Каждая нить этой паутины тугая и упругая. Мне приходится вскарабкаться где-то на тридцать шагов вверх от земли, чтобы наконец добраться до огромного кокона.
Я снова вынимаю один из своих мечей и осторожно разрезаю толстую паутину. Медленно веду клинком вниз и рассекаю несколько верхних слоев. Отрываю, что могу, и повторяю еще раз. Наконец я убираю клинок и пытаюсь разорвать оставшиеся слои пальцами, отгибая паутину в сторону.
Внутри кокона лицо. Я отшатываюсь и чуть не падаю на землю. Мои пальцы хватаются за паутину, чтобы удержаться, а сердце стучит. Я таращусь, как будто меня ударили по голове. Там тело.
Придя в себя от увиденного, я растерянно рву паутину еще больше, наклоняя голову, чтобы разглядеть его получше.
Он… удивительно красив, у него высокие скулы и королевский нос. Длинные черные волосы обвились вокруг его шеи и плеч. Такие же темные ресницы отбрасывают тень на его щеки. У него заостренные уши, как у шамана благородных кровей.
На коже у него зеленоватые пятна, но это не следы гниения. Тело в идеальном состоянии. Зелень добавляет его бледной коже яркий оттенок, как будто он часть мха, который покрывает его могилу. Крошечная рана виднеется у него на шее, точно укус паука. Из этой ранки течет прозрачная жидкость.
Этот шаман здесь уже очень давно.
Сглатывая от неуютного чувства, я склоняюсь над ним, так что его рот почти касается моей щеки, а затем замираю. Не дышит. Он мертв.
И все же его магия продолжает на меня давить, разлитое масло, которое жаждет вспыхнуть в огне моей магии. Что за шаман мог обладать настолько великой силой, что даже после смерти та не исчезла?
Только тот, кто сломил свое ремесло неестественной магией, чья душа была разбита настолько, что он смог избежать смерти и жить за счет чужих душ. Я качаю головой, не веря своим глазам.
Бездушный.
Глава 24
Невозможно. Как я могу смотреть в лицо самого могущественного и самого жуткого губителя душ, какого Тий когда-либо знал? Он жил шестьсот лет назад, он такого же возраста, как и Ронин.
Я все перепутала. Фамильяр Ронина вовсе не держит духов Мертвого Леса. Это Бездушный, это та же темная магия, что и создала это место, – магия, которая все эти столетия продолжает сеять хаос и пожирать все, пока не становится тюрьмой, гниль, которая просачивается сквозь деревья и наполняет духов. И заражает других духов тоже, включая фамильяров.
Я медленно, рвано выдыхаю. Как Ронин мог сделать такое?
С другой стороны, Ронин осквернил целое кладбище троллей и построил себе поместье. Полагаю, не так уж сложно поверить, что он мог сохранить труп Бездушного, чтобы завладеть магией, которая осталась в его теле. Не знаю, как он сделал из Бездушного живой талисман, усиливающий собственные силы.
Однако это и стало его крахом. Поэтому Ронин теряет контроль над Мертвым Лесом?
– Кто-то забрел в мою паутину, – раздается мягкий голос.
Я замираю, а потом оглядываюсь через плечо. Ронин стоит на другом конце оранжереи. Каждая мышца в моем теле напрягается, пока я озираюсь по сторонам, ища его фамильяра. Но по-прежнему никого нет. Я быстро спускаюсь вниз.
Ронин терпеливо ждет, наблюдая за мной. Когда же я оказываюсь на твердой земле, я поворачиваюсь к нему лицом. Его тень стелется вокруг его ног, чернильные руки которой тянутся по полу, пока не превращаются в конечности огромного паука у него на спине.
Я судорожно сглатываю, внезапно вспоминая «Сказку о лесорубе» и теорию Тейерна. Может, Ронину не нужен фамильяр, потому что он поглотил своего пряльщика. Меня охватывает чувство, будто сотни крошечных ножек бегут по моему позвоночнику. Я вынимаю свои клинки.
– Вам полагается быть на севере, – к счастью, мой голос не дрожит.
Он делает расслабленный шаг мне навстречу. Тень паука следует за ним по пятам, лапы движутся в унисон с ним. Я отступаю, чтобы сохранить расстояние между нами, но из оранжереи не выбраться иначе как через дверь, которую он загораживает.
– Не только у тебя есть друзья, способные открыть теневые ворота. Однако подобные друзья должны быть осмотрительнее, когда используют свой талант.
Я поджимаю губы, пораженная от такой прямолинейной угрозы.
– Разве вам не нужно готовиться к нападению?
– Помимо всего прочего. Я собирался представить тебя всем за ужином. А когда приказал тебя позвать, слуги сказали, что тебя нигде нет, а твоя подруга сбежала с эвейвианским принцем. Я решил, что будет нелишним вернуться сюда и все проверить, – его взгляд поднимается к кокону надо мной. – На всякий случай.
Гнев поднимается внутри меня.
– Вы собираетесь позволить ей убить столько людей. Своих собственных гостей. Внутри поместья они бессильны.
– А что я должен делать, по-твоему? – спрашивает он мягко. – Я устал, Сирша. Почему бы все не закончить?
– Потому что вам полагается поддерживать мир.
Его взгляд мутнеет, когда его мысли обращаются к раздумьям, мечущимся внутри него.
– И я поддержу. Когда больше не будет разных королевств.
– Получается, королева Мейлир – такая же пешка в ваших руках, как и все остальные?
– Я делаю то, что должен.
– И это все оправдывает? Геноцид – не мир! – Мой крик разносится по огромному помещению.
