– Обещаю тебе, если я создам еще одного лемура, ты узнаешь об этом первым, – заявил он. – К тому же телепортация из одного города в другой имеет свои ограничения. Чем больше расстояние, тем труднее хозяину отслеживать действия лемура.
Очевидно, заверения Алькандра не убедили Филона, однако в его настороженном взгляде промелькнуло сомнение.
– В любом случае вся эта операция была слишком преждевременной, – отчеканил генерал. – Я говорил об этом твоему отцу перед наступлением. Нам следовало подождать лет пять, за это время мы успели бы обучить молодых напокцев в агогэ и присоединить их к нашей армии. С таким сильным войском мы смогли бы легко осадить Гиперборею и контролировать ее. Вместо этого мне приходится усмирять этот город с горсткой солдат-птицеловов.
Низкий голос генерала так и сочился желчью. Он отвернулся к окну и сцепил руки за спиной. Адамантовый витраж покрылся искристым инеем, так что пейзаж за окном казался размытым. Алькандр молчал, сдерживая бурлящий в его душе гнев. Филон не только испоганил план завоевания, который Алькандр тщательно готовил в течение последних пятнадцати лет, но еще и возложил на него вину за провал. По-прежнему глядя в окно, генерал заговорил снова, его голос понизился на октаву:
– Никто не мог захватить этот город без малого тысячу лет. Осуществив это завоевание, Темискира превратится в империю. У меня нет выбора. Придется использовать запас орихалка, чтобы показать гиперборейцам, в чьих руках сейчас власть.
Алькандр ждал чего-то подобного, и все же последнее заключение его раздосадовало. Как ни пытался Филон строить из себя дипломата, ему не доставало тонкости. На несколько мгновений магом овладело желание немедленно покинуть город. Пусть бы Филон увяз в нескончаемой гражданской войне – приятная месть за пренебрежение, с которым олигархи всегда относились к Алькандру. Увы, поступив так, он нарушил бы свое обещание не допустить массового кровопролития в Гиперборее после ее завоевания. Кроме того, не хотелось жертвовать пятнадцатью годами работы из-за ошибок этого ограниченного генерала. Алькандр не собирался упускать возможность раз и навсегда продемонстрировать всем, что ни один темискирский стратег и в подметки ему не годится, когда дело доходит до игры с человеческой психологией.
– Есть другое решение, – заявил он.
Филон медленно, всем корпусом повернулся к нему. Алькандр встал.
– Мы контролируем армию, администрацию и каналы связи в этом городе, – сказал он, оглядывая комнату. – Это одновременно и много, и мало. Для мирного завоевания Гипербореи нам не хватает одной важной составляющей.
– Какой именно?
Алькандр помолчал, криво улыбнулся и посмотрел прямо в глаза генералу.
– Легитимности, – резко проговорил он. – Темискирцы не имеют никаких законных оснований управлять этим городом. Делая ставку на силу, ты повторяешь ту же ошибку, которую мой отец совершил в Напоке.
Филон пристально смотрел на Алькандра своими черными глазами, обрамленными темными кругами.
– Предполагалось, что легитимность нам обеспечит твой лемур, – рявкнул он обвиняющим тоном. – Во всяком случае, ранее ты меня в этом убеждал.
Алькандр чувствовал, что генерал охотно приговорил бы его к смертной казни, не сходя с этого места, но сдерживается, понимая возможные риски.
– Мой лемур всего лишь марионетка, тень человека, который при жизни никогда не занимал по-настоящему важную политическую должность, – ответил он. – Даже самые тупые гиперборейцы в конце концов начнут сомневаться в законности его правления. После происшествия на канале перед тюрьмой любой темискирец, любой человек, хоть как-то связанный с Темискирой, может не надеяться, что гиперборейцы его примут. Разве что…
– Что? – нетерпеливо перебил его Филон.
– Разве что мы дадим гиперборейцам иллюзию того, что они сами выбрали себе нового правителя.
Филон нахмурился:
– Что ты имеешь в виду?
Алькандр подошел к письменному столу и развернул лежавший перед генералом пергамент. Это была карта с отмеченными на ней городами, которые контролировала Темискира, и аркадийскими провинциями. Алькандр провел кончиком пальца по цепочке из тонких черточек, проведенной между Напокой и Гипербореей.
– У некоторых рифейских племен существует способ правления, который всегда меня удивлял, – сказал он. – Весной каждое племя голосует и выбирает вождя, который будет руководить своим народом в течение года. Каждый взрослый человек имеет один голос, независимо от своего происхождения, пола, достатка или возраста.
По-прежнему держа руки сцепленными за спиной, Филон прищурился.
– Продолжай, – кратко ответил он.
– Мы могли бы организовать выборы нового василевса. Многие гиперборейцы жаждут равноправия, но маги никогда не оправдывали эти ожидания, – добавил Алькандр. – Если новый правящий класс в нашем лице предоставит людям возможность высказать свое мнение путем голосования, мы значительно улучшим отношение к нам. Если изберут тебя, ты получишь легитимность, необходимую, чтобы навести порядок в городе.
Филон сдвинул густые брови, потер подбородок, как будто взвешивал достоинства и недостатки этого предложения. Наконец он опустился в кресло.
– На первый взгляд все это прекрасно, но с одной оговоркой: «Если изберут тебя». Где гарантии, что так и будет?
– Используем Силена для продвижения твоей кандидатуры. Пошлем на каждый уровень глашатаев, пусть расхваливают твои выдающиеся способности. Пообещаем хлеб и жевательную смолу всем, кто придет за тебя проголосовать. Если будет нужно, вывесим плакаты с твоим портретом на каждой стене Гипербореи. Маги сидят взаперти – ни один другой гиперборейский кандидат не в состоянии прибегнуть к таким же средствам, что и мы.
Филон побарабанил кончиками пальцев по подлокотникам кресла, задумчиво глядя в потолок.
– Что, если гиперборейцы все же проголосуют не за меня, а за другого кандидата? – спросил он.
Алькандр пожал плечами:
– Мы всегда можем сами заполнить урны для голосования. Кто сказал, что результат этих выборов нельзя подтасовать?
5
Малая Напока
Ластианакс
Темискирцам потребовалось всего три дня, чтобы подавить в зародыше назревающее восстание, вызванное резней на канале перед входом в тюрьму. Как бы ни ненавидели простолюдины аристократию, известие об убийствах безоружных женщин и детей возмутило народ. Внезапно все почувствовали солидарность с магами и их семьями. Богатые или бедные – люди вспомнили, что все они являются гиперборейцами.
Ластианакс надеялся, что эта трагедия подтолкнет его сограждан к сопротивлению. К несчастью, темискирцы быстро нашли идеальный политический ход, заставивший гиперборейцев забыть о праведном гневе. Дрожащим от слез голосом Силен заверил толпу, что все виновные в массовой резне будут казнены, после чего объявил об организации выборов.
