– Мне следовало быть осторожнее. Я совершал ошибки и не подумал, что Филон захочет изменить план, – пояснил он. – Я не хотел смерти твоих воительниц.
– Многое пошло не по плану, – насмешливо проговорила Барсида. – Разве у моих девочек были шансы выйти из Экстрактриса живыми? Разве я могла избежать подобной судьбы? И все же я жду от тебя ребенка, а его существование нежелательно для тебя.
Алькандр мрачно смотрел на нее. Барсида горько улыбнулась и вперила взгляд в покрытый плесенью потолок.
– Не твои ошибки убили моих воительниц, и вовсе не они собираются прикончить меня, – добавила она. – Всему виной твоя гордыня. Ты забавлялся, создавая лемуров, и в конечном итоге уверился в своем всесилии. Давай делай то, ради чего пришел сюда, а потом забудь обо мне.
– Я тебя не забуду.
Слова сорвались с губ Алькандра сами собой, и он тут же об этом пожалел. Барсида не дура и никогда такой не была. Впрочем, за это он ее и любил.
– Если ты убьешь нашего нерожденного ребенка, то станешь бессмертным, Алькандр. Разумеется, рано или поздно ты меня забудешь.
Он подошел к Барсиде, опустился на одно колено перед скамьей, достал из кармана меховой куртки маленький флакон, наполненный прозрачной жидкостью, и положил на живот амазонки.
– Это яд, – пояснил он. – Выпьешь половину – у тебя случится выкидыш. Примешь всю дозу – умрешь. Тебе решать: пить или не пить.
Барсида молчала, и Алькандр добавил:
– Через декаду я снова к тебе зайду.
Он не уточнил, что сделает, если окажется, что воительница не приняла яд: она и так это знала. Алькандр поцеловал ее в щеку и поднялся. Пока он шел к выходу из тюрьмы, у него на языке ощущался соленый привкус.
Эмброн и Тетос
Как и все гиперборейцы, Эмброн и Тетос потратили много часов на споры о преемственности власти василевса. Покойный монарх правил так долго, что в глазах народа стал неотъемлемым символом города, как купол являлся неотъемлемой частью городского ландшафта. Убийство первого и разрушение второго лишило Гиперборею ее главы и крыши. Таким образом, объявление о выборах нового василевса стало глотком свежего воздуха на фоне царящей в городе мрачной атмосферы.
По всеобщему мнению задумка с выборами оказалась очень удачной, хотя многие предпочли бы иметь более широкий выбор кандидатов: помимо генерала Филона свои кандидатуры выставили лишь два торговца, какой-то мутный тип и молодая аристократка.
Эмброн и Тетос не понимали, откуда в них взялась эта убежденность, но генерал казался им наилучшей кандидатурой на место василевса. Филон – человек в возрасте, но не дряхлый. Жесткий, но понимающий. Конечно, массовое убийство на канале перед тюрьмой слегка запятнало его образ всеобщего спасителя, но никто не забыл о продуктах, что привезли в город птицы рух незадолго до победы над амазонками. Поговаривали даже, что предки генерала были гиперборейцами.
Итак, все вокруг дружно твердили, что Филон – лучший кандидат, а если кто-то в этом сомневался, полчища герольдов кричали об этом на всех каналах. Куда ни глянь, на всех стенах висели плакаты, прославляющие генерала, вроде «ФИЛОН: НАРОДНЫЙ ВЫБОР» или «СДЕЛАЕМ ГИПЕРБОРЕЮ ЛУЧШЕ ВМЕСТЕ С ФИЛОНОМ». Дабы убедить последних колеблющихся, темискирцы выдавали по стакану сладкого вина всем, кто отдавал свой голос за их кандидата.
Проголосовать можно было, опустив специальный цветной жетон в одну из урн: красный – за Филона, зеленый и оранжевый – за купцов, желтый – за подозрительного типа и синий – за девушку-мага. После этого проголосовавшему ставили на тыльную сторону ладони несмываемую метку, чтобы пресечь возможные попытки голосовать несколько раз.
На избирательном участке, куда пришли Эмброн и Тетос, закончились зеленые, оранжевые и синие жетоны, но полицейские все равно предлагали избирателям брать красные. Приятели терпеливо ждали в очереди, пока стоявшие впереди желающие отдать свой голос опускали жетоны в урну.
– За кого голосуют остальные? – прошептал Эмброн, толкая Тетоса локтем.
– За красного вроде бы, – ответил напарник.
– Ага, вот видишь, я же тебе говорил: нужно голосовать за красного, – с облегчением ответил Эмброн.
Проторчав на улице с четверть часа, они наконец подошли к избирательному участку, охраняемому тремя солдатами-птицеловами. Эмброн и Тетос взяли каждый по красному жетону из большой чаши и опустили их в урну.
– Голос отдан! – провозгласил один из темискирцев. – Держите, друзья, это вам!
Он щедро плеснул теплого сладкого вина в миски, услужливо подставленные Эмброном и Тетосом. Приятели залпом осушили свои посудины и довольно прищелкнули языками, потом протянули руки, чтобы им поставили штампы о совершенном голосовании. Однако солдат заговорщически им подмигнул и прошептал:
– Не нужно, ребята… Вы вполне можете вернуться, проголосовать снова и опрокинуть еще по стаканчику…
Эмброн и Тетос ушли очень довольные, а через некоторое время вернулись, снова опустили в урну по красному жетону и выпили еще вина. Спустя два часа хождений туда-сюда они уже были изрядно навеселе и более чем когда-либо уверились в ценности всеобщего избирательного права.
Когда они, пошатываясь и держась друг за друга, в очередной раз приблизились к участку, перед ними к очереди пристроилась пара пожилых напокцев. Оба сжимали в руках синие жетоны и, похоже, не разделяли пьяной радости двух полицейских. Когда старик подошел ближе, один из солдат-птицеловов накрыл ладонью прорезь урны для голосования.
– Вам, напокцам, здесь делать нечего, – заявил он.
Старик с синим жетоном в руке затрясся от возмущения.
– Я уже пятнадцать лет гипербореец и имею право голоса, – произнес он с сильным акцентом.
– Ты просто мерзкий мелкий паразит из Напоки, так что даже не мечтай! Разве можно позволить тунеядцу вроде тебя присвоить себе голос честного гражданина Гипербореи?
Эмброн и Тетос согласно закивали, а старик негодующе замахал кулаком, в котором сжимал жетон.
– Здесь родились мои внуки! – запротестовал он хриплым от гнева голосом. – Я гипербореец и имею право голоса! Кто ты такой, чтобы мешать мне сделать свой выбор, а? С какой стати вы, темискирцы, решаете, у кого есть право голосовать, а у кого нет? Думаете, никто не видит ваших грязных уловок? Вы покупаете наши голоса за выпивку и забираете нашу аниму в обмен на жевательную смолу!
Эмброн и Тетос не настолько опьянели, чтобы не понимать: в словах напокца была доля истины. Вокруг них прохожие стали останавливаться, прислушиваясь к протестам старика. Люди хмурились, по толпе пополз недовольный шепоток. Многим вдруг показалось, что солдатам-птицеловам здесь не место, словно их коричневые плащи и значки в форме ястребов стали чем-то инородным. Темискирцы переглянулись, затем все разом поднялись и обошли стол, за которым сидели до сего момента.
