Так что разгадка простая и вполне материалистическая, без тени мистики. Просто-напросто колокол испускает еще и ультразвуковые волны. Чуму распространяли крысы – собственно, не они сами и даже не живущие на них блохи, а обосновавшиеся на этих блохах чумные бактерии. Не выдержав круглосуточной, многодневной «прессовки» ультразвуком, крысы начинали массами уходить из городов, унося с собой блох, а значит, и бактерии. Эпидемия и в самом деле шла на убыль. Конечно, церковники не подозревали об истинной причине явления (кто тогда знал об ультразвуке?), но чисто интуитивно нащупали нужный метод. Наверняка нашелся кто-то сообразительный, связал долгий колокольный звон с отступлением болезни – и его опыт быстро переняли коллеги по профессии.
Вернемся в доисторические времена. Никаких письменных свидетельств о становлении профессиональной медицины, конечно, не существует, но здесь без всяких натяжек можно сделать кое-какие логические выводы. Несомненно, в какой-то момент целительство стало ремеслом. Появились члены племени, освобожденные от всех других обязанностей и занятые исключительно врачеванием: травники, хирурги, вполне возможно, и акушерки. Следовательно, были учителя и ученики. Смертность от довольно примитивного тогдашнего лечения, надо полагать, была велика, но и исцеленных, скорее всего, было достаточно, чтобы люди сохраняли в племени профессиональных лекарей. Весьма даже не исключено (учитывая практику более поздних времен, от которых сохранились письменные свидетельства), что врачевание было овеяно ореолом магии, колдовства, а лекарь приравнивался к шаману племени.
Нам неизвестно также, какое наказание несли лекари за серьезные неудачи. Но нельзя исключать, что наказания были. И в гораздо более поздние времена неудачливый врач, «потерявший» пациента, мог лишиться головы в самом прямом смысле. Как сообщают русские летописи, в Москву, ко двору великого князя Иоанна III, в 1485 году приехал иноземный лекарь, «немчин Антон», а в 1490 году – другой, «жидовин Леон».
Конец обоих был печален. Приехавший в Москву по каким-то своим делам ордынский царевич Каракача внезапно слег с какой-то серьезной хворью. Великий князь отправил к нему Антона. Как тот ни старался, пациент умер. Иоанн, дед Иоанна Грозного, был нрава, ох, не голубиного… Антона пытали, потом отвели на лед Москвы-реки (дело было зимой) и, по выражению летописца, зарезали «как овцу». (Интересно, что помиловать лекаря просили сами татары из свиты царевича, должно быть, руководствуясь известным мусульманским каноном «на все воля Аллаха», что соответствует русскому «Бог дал, Бог и взял». Но великий князь татар не послушал…)
Потом расстался с жизнью и «жидовин Леон» – его публично казнили, когда ему точно так же не удалось вылечить сына великого князя от неизвестной нам хвори и тот умер…
Не стоит считать это «исконно русским варварством». Хватало подобных примеров и в Западной Европе. Долго тянулись времена, когда лекарь жил по принципу «или грудь в крестах, или голова в кустах». Даже в первой половине XIX века и в «варварской» России, и в «цивилизованной» вроде бы Франции простой народ там и сям смертным боем бил докторов – практически синхронно, в 1831 году, когда обе страны посетила эпидемия холеры. Обвинения были незатейливы: заразу распространяют, ироды!
Кстати, кары для врачей – традиция, идущая из глубины тысячелетий. От Древнего Вавилона сохранились высеченные на камне знаменитые «законы царя Хаммурапи», где расписано четко: за успешное лечение или операцию (именно там упоминается то самое удаление бельма на глазу) врач получает солидное вознаграждение, а вот в случае неудачи подвергается крупному штрафу, а то и карам покруче…
В общем, врачи очень долго входили в «группу риска» и порой, подобно саперу из известной поговорки, ошибались только раз – второго раза уже не могло быть по чисто техническим причинам…
Есть прекрасное стихотворение Екатерины Горбовской.
По всей земле – колокола, колокола, колокола:
царица сына родила! Царица сына родила!
Царица сына родила – какое счастье!
Царица сына родила – и в одночасье
царь людям выкатил вина и выдал платья.
И всем бросали серебро царевы братья.
И было утро, день пришел, и с колоколен —
царевич болен, болен, болен!
И плачут бабы в деревнях,
и едет в город
на санях
весь мир крещеный.
И от зари и до зари
колдуют что-то знахари
и швед ученый.
Сидели ночь – а поутру был швед
повешен на юру.
Звон колокольный тонет в шуме:
царевич умер, умер, умер…
Да, примерно так иногда и случалось…
Вернемся на родину, и надолго. Первым врачом, чье имя зафиксировано в русских летописях и осталось в истории, был некий лекарь «из Половецких земель» Иоанн Смеро (имя вроде бы не половецкое, но, с другой стороны, в те времена и среди половцев хватало крещеных, носивших христианские имена). Летописи упоминают и о некоем Петре Сириянине, лечившем «вельми хитра» – при осмотре больного он обязательно брал его за руку, видимо, слушая пульс.
Упоминаемые в летописях «больницы» средневековой Руси были в ведении монастырей. Правда, служившие там лекари, непосредственно лечившие пациентов травами и мазями, делавшие операции, в летописях по именам не поминались, так и оставшись для нас безымянными, – по именам летописцы называют только тех, кто «курировал» больницы от монастырей: практика, дожившая кое в чем и до нашего времени, когда порой на все лады поминается один лишь «научный руководитель», а «рядовые», порой как раз и проделавшие главную работу, остаются в тени…
Однако все же есть великая заслуга Русской православной церкви в том, что именно она собрала лекарей под свою руку, обеспечив защиту, средства к существованию, возможности передавать знания ученикам и совершенствовать собственное мастерство. Разрозненные одиночки-энтузиасты понемногу собирались в сообщества за стенами монастырей, превращаясь в некое подобие заграничных гильдий. К сожалению, роль Православной церкви в сохранении и приумножении медицинских знаний, ее заслуги в организации помощи «болящим и страждущим» до сих пор почти не изучены…
А вот теперь займемся исключительно тем, что станем не спеша подниматься по лестнице лет, знакомясь с медициной и врачами как ранних, так и все более поздних времен. Поговорим об успехах и неудачах. Попробуем понять, как жила Русская земля и в каких условиях медики могли (или не могли) оказывать помощь больным.
Глава вторая
Медицина и народ
«Духовная железа», «гусачина», «купырь», «глядельце», «блонка самоцветная», «бряцало глаголющее», «горница», «небесник». Вряд ли кто-то помнит, что эти слова означают. Что ж, будем выяснять…
