– Вот и договорились. Давай же. Мне нужно лишь прикосновение. Это не так сложно.
– Но я не хочу к тебе прикасаться!
Яркие глаза сузились.
– Думаешь, мне нравится, что здесь и сейчас оказалась рыжая Ворона? Но я не могу упустить даже эту возможность…
– Я не буду тебя трогать.
– Проклятая свобода воли, – недовольно буркнул он. – И почему Лино не дал нам власть над чужими умами? Ладно, ты ведь любишь задавать вопросы, Ворона? Спроси, что хочешь узнать, и я отвечу. Твои прикосновения и вопросы – мои ответы. Ну?
Я нахмурилась, размышляя. В Грезе не врут! А значит, у меня есть шанс узнать правду! Не об этом ли я мечтала?
– Хорошо, согласна.
В синих глазах Димитрия расширились зрачки. Правитель протянул мне руку. Я посмотрела на нее – красивая и крепкая. Медленно вложила в нее свою ладонь и ощутила, как Правитель вздрогнул. Наши пальцы сплелись. И снова разошлись. Его ладонь скользила по моей, изучая линии, впадинки, жилки вен. Моя ладонь вторила, обрисовывая фаланги и лунки ногтей. У запястья Правителя бешено колотился ток крови.
– Этого мало, – хрипло сказал Димитрий.
И не успела я возразить, как на пол полетела шелковая рубашка. Я несколько ошеломленно вздохнула, глядя на обнаженный торс Димитрия. Светлая кожа, широкие плечи, красивый рельеф… охнула, когда Правитель одним движением прижал мою ладонь к своей груди. И закрыл глаза, тяжело втягивая воздух сквозь полуприкрытые губы. Румянец на его щеках стал ярче.
– Боги… Как давно я этого… не чувствовал.
– Давно?
– С Забвения…
Сколько? Я ужаснулась. Много лет не ощущать тепла чужих рук? Никаких объятий, никакой ласки, даже дружеской? Не говоря уже обо всем остальном… Как жить, не имея возможности почувствовать даже обычное прикосновение? Такая обыденность, доступная каждому, но запретная для Правителя.
Ужасно.
Но думать об этом слишком опасно. Жалеть Димитрия – тем более.
– Еще, Ворона, – приказал он, медленно проводя моей рукой по своей коже.
– Ты обещал, что ответишь на вопросы.
Провела ладонью по его телу – от ключиц до плеч. Погладила кончиками пальцев. Тело Димитрия тоже было красивым. Впрочем, разве могло быть иначе?
Я медленно вела рукой, и Правитель подставлял себя под это странное вынужденное прикосновение.
– Говори, – процедил он.
– Ты хоть раз видел Лино? Знаешь, как он выглядит?
– Нет. Еще…
Я провела сразу двумя ладонями, слегка разминая и поглаживая напряженные мышцы. И услышала, как учащенно задышал Димитрий, пытаясь скрыть свою реакцию и злясь, что не получается. На годы лишенный любых тактильных ощущений, сейчас он был беспомощен. Почти беззащитен.
– Еще… – мучительно выдохнул он.
– Ты помнишь то, что было до Забвения?
Синий взгляд обжег меня недовольством, но Димитрий слишком хотел продолжения, чтобы отказаться. Я погладила его шею, потянулась и скользнула пальцами в волосы. И услышала тихий, придушенный стон удовольствия.
– Сначала не помнил. Но потом кое-что начало возвращаться. Образы. Воспоминания…
– Как давно?
– Шесть лет назад.
Я задумалась. Шесть лет… Тогда же ко мне вернулись первые крохи ушедшей памяти. Неужели в то время Забвение начало ослабевать? И люди начали вспоминать хоть что-то?
– А к другим Правителям?
– Не знаю. Мы не слишком дружны, как видишь.
– Ни с кем?
– Иногда я общаюсь с Райаном. Еще, Ворона. Не останавливайся…
– Ты помнишь, кем Правители были до Забвения?
– Кое-что.
– И?
– Яков изучал различные механизмы, он бредил этими железками. Габриэль любила медицину. Коллахан предпочитал историю и пыльные древние свитки. Райан… сейчас трудно объяснить то, чем он занимался. Устройства для массового общения, всеобщая сеть… вряд ли ты поймешь.
Но я поняла. Подставки для стаканов из лавки старьевщика, которые не были подставками для стаканов. Плоские штуки, через которые можно было разговаривать с другими людьми. Запрещенные нынче предметы из Эры Вещей. Вот чем занимался хозяин Облачного Хранилища.
– А Лино? – не выдержала я. – Кем был Лино?
Димитрий глянул свысока, красивые губы сложились в злую усмешку.
– Лино был богом, глупая Ворона. Он всегда был богом.
Я прикусила язык. Конечно, что еще я хотела услышать? И почему проклятое имя вызывает во мне такое негодование?
– А ты? Кем был ты?
Димитрий недовольно скривился, но я снова начала гладить его кожу. Плечи, руки… Медленное скольжение вниз. И учащённое дыхание Правителя в ответ.
Он не мог отказаться от этого.
– Я изучал звезды… Их рождение и смерть, их силу и власть. Туманности и кометы, галактики и планеты… Темную материю и энергию. Я помню, что у меня были какие-то… достижения. Но сейчас знаний осталось слишком мало. Они стали отрывочными и путаными. А ведь Забвение оставило людям их навыки и умения. Но, очевидно, не мне.
Звездный принц… Значит, он всегда был им. Даже до Эры Исполнения Желаний.
– Что еще ты вспомнил?
– То, что больше всего хотел забыть. Но тебя это не касается, Ворона.
– Почему Габриэль ненавидит тебя?
Он дернул головой, сжал зубы.
– Потому что я ненавижу ее. Но это тоже тебя не касается, Ворона.
Я видела, что Димитрия ломает желание ощутить продолжение. И это его злило. Безумно злило. Звездный принц не любил ощущения беспомощности.
– Ладно. – Я решила отступить. Сейчас у меня была власть над ним, и я не хотела ее терять. Осторожно провела кончиками пальцев по его щеке. Тронула губы.
Он задышал так, словно бежал марафон. Синие венки на шее вздулись, глаза потемнели. Сжав зубы, Димитрий рывком повернулся ко мне спиной. Возможно, он надеялся, что так ему будет проще…
Я хотела снова спросить про Лино, но посмотрела на его спину, где сейчас не было жутких шипов, и почему-то сказала иное.
– Какое желание так изменило тебя?
Некоторое время он молчал. Я слышала лишь учащенное дыхание, которое Димитрий так пытался контролировать. Думала, он уже не ответит, но…
– Я хотел быть неуязвимым, – глухо сказал он. Склонил голову, подставляя мне шею со знаком бесконечности. Я осторожно прикоснулась к ней. Теплая кожа. А знак – словно нарисован черной краской. И совершенно не ощущается под пальцами.
– Хотел, чтобы никто и никогда не смог меня ранить. Это сбылось в полной мере… Вот ответ, Ворона.
