Может… Может, дело в вопросе, который я так боялась задать?
– Не могу сказать, что понимаю тебя, – сухо произнесла я. – Но что сделано, то сделано. А сейчас самое главное… Родители… они живы?
Я так подалась вперед, что едва не свалилась с кресла. Сердце испуганно замерло в ожидании.
Коллахан мягко улыбнулся, поднялся и протянул мне руку.
– Идем, Мэрид. Глаза правдивее ушей.
Слегка путаясь в длинном подоле платья, я двинулась вслед за братом. Покинув библиотеку, мы прошли через открытую галерею, которая сегодня радовала красивыми белыми арками и весело звенящими фонтанчиками, спустились по лестнице и вышли в зимний сад. Голова сразу закружилась от аромата цветов, в глазах зарябило от буйства красок. Целые поля разноцветной вербены, кусты петуньи, пышные облака гортензии и – розы, розы, розы! Королева цветов здесь была во всех видах и формах!
Я открыла рот, рассматривая все это великолепие. Цветы покачивались со всех сторон, ползли по стенам и свешивались с высоких перекладин потолка. Это был даже не сад, а настоящее цветочное буйство!
– Последние годы она просто помешалась на… садоводстве. Хотя это и… понятно, – с мягкой улыбкой произнес Коллахан.
Она?
Я резко втянула воздух, заметив среди растений тонкую фигурку в платье, коричневом переднике и огромных садовых рукавицах. Женщина пересаживала гортензию и не замечала гостей.
– Это?.. – прошептала я, и брат кивнул. Он остался на месте, а я сделала осторожный шаг вперед. И еще один. Женщина вдруг замерла, а потом выронила горшок и резко обернулась. Застыла, приложив к глазам руку в перчатке. И вдруг кинулась навстречу.
– Мэри!
О да. Только она звала меня так…
– Мама!
Мама, мама, мама! Я повторяла это снова и снова, сжимая в объятиях хрупкое тело. Она почти не изменилась, осталась такой же красивой, лишь в золотых волосах добавилось серебряных прядей, а у губ – морщинок. Но они лишь прибавляли маме очарования. Сад шумел вокруг нас, и розы пахли так упоительно! Я наконец-то обрела семью. Я была счастлива!
– Боги, – выдохнула я. – Кажется, я никогда в жизни столько не ревела!
Мама рассмеялась, тоже стирая слезы.
– Мэри… моя девочка! Я знала, знала, что ты жива и однажды найдешь нас! Я всегда в это верила!
Я покосилась на подошедшего Коллахана – и он опустил глаза. Значит, брат скрыл от мамы правду обо мне.
– А папа? – выдохнула я, но лицо мамы омрачилось, и она грустно покачала головой.
– Три года назад случился большой пожар. Твой папа в тот день спас много людей. Но сам… сил не хватило. Он погиб как настоящий герой.
Я снова обняла маму. Некоторое время мы просто стояли, прильнув друг к другу, словно два тонких деревца под холодными ветрами судьбы.
– Не будем плакать. – Мама нежно стерла мои слезы, словно я была маленькой девочкой. – Ты все-таки нашла нас, и это главное.
– Ты права. – Я снова укоризненно глянула на Коллахана, но брат выглядел невозмутимым.
– И ты стала совсем другой, моя милая. Но я узнала бы свою девочку под любой личиной.
Я смущенно улыбнулась, вспомнив о своих красных волосах и желтых глазах. Да, теперь я совсем не похожа на своих родственников. Словно колючий кактус на клумбе с ромашками!
– Исход все изменил, – вздохнула мама. – Все эти желания… Ох, я тоже не совсем та, которую ты помнишь. Посмотри, милая.
Она стянула перчатки – и я увидела, что руки мамы оплетают тонкие побеги. Они тянулись вверх, к локтям и плечам, а присмотревшись, я заметила нежный розовый бутон на ее шее.
– Я часть этого сада, Мэри. Слышу растения, а они – меня. В каком-то смысле я тоже… цветок.
Мама рассмеялась, и на ее щеках расцвели крошечные фиалки. Распустились и осыпались, не оставив следа.
– Ты – измененная, – выдохнула я. – Теперь понятно, почему Правитель Туманного Королевства так заботится обо всех измененных.
Мама одарила Коллахана любящей улыбкой, и брат ответил такой же.
– Просто у моего сына благородное сердце, – гордо сказала она.
Сердце кольнуло обидой. С первого взгляда было ясно, что мама и Коллахан очень близки. Все эти годы они были рядом, заботились друг о друге и поддерживали. Вместе похоронили папу, вместе пережили первые, самые сложные годы. Без меня.
Я потрясала головой, прогоняя злые мысли. От них моя душа черствела, а наружу пробивалось что-то темное и жестокое. Что-то, способное испортить радость встречи и уничтожить хрупкое счастье воссоединения. Я не хотела этого. Я желала сохранить этот свет, напитаться им. Я не хотела разрушать.
И все же внутри жила тьма, которая искала выход. И почему-то я снова вспомнила Фрейма. И захотела, чтобы в этот миг он был рядом со мной. Просто стоял за спиной, ничего не говоря, но даря мне уверенность. Словно непробиваемый щит, охраняющий мой покой.
И именно в этот момент, среди роз и фиалок, я поняла, что Фрейм по-настоящему дорог мне. Такой, какой есть. Со всей его молчаливостью и загадочностью, со всеми тайнами и недоговорками. С темной стороной, которая порой брала вверх и показывала свой оскал. Фрейм был тем, к кому я пошла бы в минуту отчаяния, чтобы просить защиты. И тем, с кем осталась бы в минуту радости, чтобы разделить ее на двоих.
Димитрий никогда не вызывал у меня таких чувств, и аномалия это лишь подтвердила. Наши отношения были замешаны на пряном и остром желании, но это чувство не смогло пережить трудности. Димитрий предал меня. Не справился с ревностью и недоверием. Он выбрал меня Жертвой в жестокой игре – и это закончилось моей смертью.
Я очнулась, поняв, что мама что-то говорит, а Коллахан смотрит с беспокойством.
– Милая, с тобой все в порядке? Ты выглядела немного странно.
– Все хорошо, – нежно пожала я сухую мамину ладонь с сеткой морщинок и распускающимися бутонами. – Я хотела бы увидеть место, где похоронили папу. Вы покажете?
– Он спит под холмом, это очень красивое место, милая. Пойдем, ты все увидишь.
***
Пожалуй, этот день я могла бы назвать лучшим за прошедшие десять лет. Мы с мамой нарвали целую корзину цветов, а потом все вместе отправились к холмам, где нашел покой папа. Место оказалось волшебным. Пару часов мы просидели под сенью дуба, росшего рядом, вспоминая прошлое и делясь настоящим. Правда, я не стала рассказывать маме всю правду о себе. Ни к чему ей знать, что я нашла приют в доме воровки, да и сама могу «похвастаться» самыми разнообразными и не всегда законными навыками. Я предпочла смешить маму веселыми историями о моих попытках стать пекарем или звериным лекарем. Коллахан улыбался, слушая меня, но я точно знала, что брат в мои россказни не верит. Даже в детстве я могла обдурить родителей, но никогда – его.
