Цу Чао встал перед дымовым колоссом.
— Ну, что теперь, жалкий человечишка? — глумливо крикнул он Нездешнему. — Какое еще оружие у тебя есть в запасе? — Нездешний молчал. Стрелы у него кончились. Он бросил арбалет и вынул саблю.
— Владыка Шемак! — завопил Цу Чао. — Я требую его смерти!
Голос, подобный далекому грому, прокатился по комнате:
— Не тебе повелевать мною, человек! Ты можешь лишь просить об услугах, за которые расплачиваешься кровью. Где же плата?
— Вот она! — показал Цу Чао на скованных узников. — Они еще живы. Обряд не завершен.
— Сейчас я вручу их жизни тебе, владыка, — клянусь! Но сначала, молю тебя, отдай мне жизнь убийцы Нездешнего.
— Мне будет приятнее посмотреть, как ты убьешь его, — сказал демон. — Дать тебе силу?
— Да! Да!
— Будь по-твоему!
Цу Чао закричал от боли, и голова его запрокинулась назад. По телу прошла судорога, и оно стало расти ввысь и вширь. Одежда лопнула и свалилась под напором бугристых мускулов. Из исковерканного горла вырвались жуткие стоны. Нос и подбородок вытянулись вперед, гладкий бархатистый мех покрыл достигшее восьмифутовой вышины тело. Во рту появились длинные клыки, и на пальцах, имевших теперь по три сустава, отросли когти.
Существо, бывшее прежде Цу Чао, двинулось вперед, разрывая золотую проволоку и расшвыривая черные подсвечники.
Карнак рвался в цепях, вкладывая в это всю свою недюжинную силу. Два звена натянулись до предела, но не уступали. Дренай дергал их снова и снова.
Нездешний попятился прочь от зверя, и хохот демона наполнил комнату.
Кровавые Рыцари, оставшиеся снаружи, колотили в дверь, призывая своего господина. Нездешний подбежал к брошенному им шлему, надел его, поднял засов и отскочил в сторону. Дверь распахнулась, трое рыцарей ввалились внутрь, и один грохнулся на колени прямо перед зверем. Он закричал и попытался встать, но зверь вонзил в него когти, поднял вверх и разорвал ему горло клыками. На алтарь брызнула кровь.
Другие рыцари застыли как окаменелые.
— Он убил господина! — заорал Нездешний. — Рубите его!
Но рыцари повернулись и бросились бежать. Зверь бросился на Нездешнего. Увернувшись от когтей, воин хотел вспороть ему живот, но сабля только оцарапала кожу. Нездешний перевернулся и вскочил на ноги.
Карнак отчаянным усилием порвал правую цепь, вцепился обеими руками в левую и разорвал ее тоже. Крутя цепями над головой, он кинулся в бой. Цепи обмотались вокруг шеи чудовища. Оно выпрямилось во весь рост, оторвав Карнака от пола. Нездешний бросился вперед и вогнал меч в открытый живот, налегая на клинок что есть мочи.
Раздался громоподобный рев, и когти разодрали плечо Нездешнего. Он отскочил назад. Карнак натягивал цепи, обвившиеся вокруг звериного горла. Зверь пытался поймать его, но Карнак, несмотря на свою толщину, ловко уворачивался, продолжая тянуть. Нездешний бросился к убитому рыцарю и подобрал его меч. Держа клинок двумя руками, он размахнулся и нанес удар по длинному черепу. Меч отскочил. Нездешний ударил еще. И еще. На третьем ударе череп раскололся, и клинок вошел в мозг. Зверь упал на четвереньки. Из его пасти хлынула кровь, когти заскребли по камню, и он издох.
— Ты доставил мне большое удовольствие, Нездешний, — сказал дымовой демон. — Впрочем, ты всегда это делал — так продолжай в том же духе.
Дым растаял, и демон исчез.
Карнак размотал цепи с шеи чудовища и сказал с широкой улыбкой:
— Рад тебя видеть, старина.
— Люди, которых ты натравил на меня, мертвы, — холодно ответил Нездешний. — Остался только ты.
Карнак кивнул.
— Я пытался спасти своего сына и не ищу оправданий. Но он умер, а ты жив. Давай же покончим на этом.
— Я сам придумываю концы своих историй. — Нездешний подошел к прикованному императору. — Про вас говорят, что вы человек чести.
— Это предмет моей гордости.
— Так вот, ваше величество: я могу либо убить вас, либо отпустить. И если я остановлюсь на последнем, вам придется заплатить.
— Назови свою цену — и ты получишь все, что в моей власти.
— Я хочу, чтобы отозвали войско, посланное истребить племя Волков. — Что тебе в этих надирах?
— До них мне дела нет — но с ними моя дочь.
Император кивнул.
— Будь по-твоему, Нездешний. А для себя ты ничего не хочешь?
— Того, что я хочу, ни один человек мне дать не может, — устало улыбнулся Нездешний.
Ангел поставил стол торчком, загородившись от лучников, засевших на верхней площадке, и присел за ним на корточки.
Готиры взломали решетку ворот на одиннадцатый день осады, и защитники отошли в замок, свой последний оплот. Старух и детей укрыли в подземелье, а молодые женщины, как и предсказывал Ангел, обороняли крепость вместе с мужчинами.
Мужчин осталось всего восемьдесят пять, да и те к тринадцатому дню осады были измотаны до крайности. Укрепленные двери замка еще держались, но готиры вскарабкались по стенам, пролезли в незащищенные окна и заняли верхние этажи. Порой они предпринимали оттуда атаки по узким лестницам, но чаще просто пускали стрелы в набитый народом нижний зал.
Вот и теперь в перевернутый стол вонзилась стрела.
— Я так и знал, что ты тут, гнусная рожа, — крикнул Ангел.
Мириэль придвинулась к нему. Она похудела, кожа на истаявшем лице натянулась, глаза светились неестественным блеском. После гибели Сенты она дралась как одержимая, ища смерти. Ангел, изо всех сил оберегавший ее, получил две мелкие раны: одну в плечо, другую в руку.
— Здесь нам конец, — сказала она. — Заслон их долго не удержит.
Ангел пожал плечами, не видя смысла отвечать. Это и так ясно. Он чувствовал, что надиры уже смирились со своей участью. Мириэль прислонилась головой к его плечу. Он обнял ее.
— Я любила его, Ангел, — еле слышно сказала она. — А ему об этом так и не сказала — да я и сама не знала, пока он не умер.
— И ты чувствуешь себя виноватой из-за этого?
— Да. Он заслужил большего. И так тяжело смириться с тем, что он… — Она умолкла, не в силах договорить, и вдруг просияла. — Он так любил жизнь, правда? И всегда острил. Он был такой яркий.
— Да. Он прожил полную жизнь. Он сражался, любил…
— …И умер, — завершила она, с трудом сдерживая слезы.
— Ну да, умер. Ядра Шемака, нам всем когда-нибудь придется умереть! Себя-то мне не жаль, — вздохнул Ангел, — я свое отжил. Меня печалит только то, что ты здесь. У тебя ведь все еще впереди.
Она взяла его руку.
