Удар вышел сильный, голова раскололась надвое. Ян попятился, словно бы открещиваясь от дела рук своих, и отбросил свое орудие. Обломки гипсовой головы упали, а пионер с проломленным черепом стал выглядеть еще более зловеще, словно зомби из ужастика.
Веня поспешно отвел от него луч, вытащив из мрака подругу пострадавшего пионера. И тут произошло то, от чего внутри Вени что-то сломалось. Есть вещи, которые не могут происходить, потому что не должны, потому что это неправильно и нарушает жизненные законы.
А если они все же случаются, то пережить это порой невозможно.
Гипсовая пионерка повернула голову и поглядела прямо на Веню. Белые глаза ее стали казаться живыми, в них появилось осмысленное выражение. Он мог поклясться всем, чем угодно: статуя видела его. Их обоих. Она злилась, потому что Ян покалечил ее друга.
— Бежим! — визгливо закричал тот, хватая Веню за руку.
Значит, Вене не показалось. Ян тоже видел!
Они рванули куда-то, не разбирая дороги, не пытаясь угадать направление. Просто неслись прочь, ожидая услышать позади себя тяжелые, грохочущие шаги.
В нормальном мире такого не могло бы случиться, но в Ильичево, в Мертвом городе, где бесследно исчезали люди, могло произойти все, что угодно, теперь Веня это ясно понимал. Здесь гипсовые дети могли спрыгнуть с пьедестала и пуститься вдогонку за своими обидчиками, преследуя их в кромешной тьме.
Они бежали долго, и могли бы бежать еще дольше, если бы Веня не споткнулся обо что-то и не полетел на землю. Боль сверкнула белой вспышкой: ногу подвернул, только этого не хватало!
— Ты как? Вставай! — Ян, пробежав по инерции несколько шагов, вернулся, постарался помочь встать. — Идти сможешь?
— Вроде да, — морщась от боли, ответил Веня. — Где мы?
Мелькнула надежда: вдруг отыскать верное направление рациональным путем не удалось, зато можно выбраться интуитивно, наобум, пойдя туда — не зная куда?
Веня поднял фонарь, посветил на стену ближайшего дома.
— Так не бывает, — твердо проговорил Ян. Произнес это спокойно, но за маской спокойствия Веня отчетливо слышал подступающее безумие. — Я просто не верю и все.
Но верил Ян или не верил, это не могло ничего исправить или отменить непреложного факта: они стояли возле того самого дома, откуда всеми силами старались убежать.
Мертвый город спутал все дороги, свернулся кольцом, как змея, кусающая свой хвост. Из этого закольцованного места не выбраться; куда ни пойди, все равно окажешься возле страшного дома.
Пот заливал глаза. Дышать было больно, в районе желудка словно лежал кусок льда. Такого страха ему испытывать не приходилось, да и вообще он не думал, что можно бояться чего-то настолько сильно.
Конечно, страшно ему прежде бывало: то сессию боишься завалить, то опозориться перед кем-то, но тут был страх иного рода — слепой, бездумный, сводящий с ума, лишающий воли.
Простых и понятных вещей так бояться не станешь; только непознанное, потустороннее рождает парализующий, нерассуждающий страх. Так боятся маленькие дети, и он сейчас ощущал себя ребенком — беспомощным, слабым, дрожащим.
— Я же говорил, не надо было ничего трогать! — выкрикнул Веня. — Какого хрена ты это сделал, придурок?
Про боль в ноге он забыл. Гнев, бешенство, страх захлестывали его, и, почти не отдавая себе отчета, Веня бросился на Яна и ударил в челюсть. В жизни никогда не дрался, а тут нашло что-то. Ян не ожидал нападения и пропустил удар, потом, видя, что Веня не успокаивается, попытался защититься, а затем, потеряв терпение, ударил в ответ.
Они сцепились, покатились по земле, продолжая мутузить друг друга.
«Мы как звери. Это Мертвый город виноват», — сквозь красный туман ярости подумал Веня и как-то сразу пришел в себя, осознал абсурд и ужас создавшегося положения.
Они лупят друг друга посреди жуткого аномального места, где разгуливает смерть, оживают статуи и фотографии, где совершаются дикие обряды.
— Хватит, — прохрипел Веня, отползая от Яна. — Хватит.
Ян, тяжело дыша, опустил руки.
Они поднялись с земли, помогая друг другу.
— Прости, — пробормотал Веня.
— Ничего, — ответил Ян.
Драка странным образом сблизила ребят, они стали друзьями, хотя прежде были всего лишь приятелями.
— Что нам делать? — спросил Веня, поднимая с земли фонарь, который так и горел, разрезая лучом темноту.
— Утром, может, сможем уйти. Все потусторонние вещи к утру проходят. Когда петухи пропоют.
— Нет тут никаких петухов. — Веня тоскливо поглядел на дом.
Обряд. Здесь проводили магический обряд, возможно, не единожды. Они нарушили что-то, какое-то хрупкое равновесие, когда Ян вытащил ножницы.
— Все дело в этом, — проговорил Веня, продолжая свою мысль.
— В чем? — спросил Ян.
— Ты вынул ножницы, вот тогда вся эта жесть началась.
— Но я же не знал, что…
— Погоди. Я хочу сказать, надо все вернуть как было.
Он умолк. Сколько они тут носятся? Колени уже подкашивались от бега. Часа два, наверное, кружат. Сейчас светает рано, но небо по-прежнему темное, нет и намека на восход солнца. Мертвый город не отпустит их, пока они не сделают то, что ему от них нужно.
А нужно ему, чтобы они все исправили, что же еще?
— Ты вытащил ножницы — ты и должен их воткнуть на место!
Ян с сомнением покачал головой.
— Я не уверен.
— И я не уверен, но ты можешь предложить что-то получше?
Предложить Яну было нечего, поэтому он развернулся к чернеющему впереди, скрывающему мрачную тайну дому.
Они поднялись по ступенькам, вошли в сени. Куча мусора в углу напоминала огромный муравейник. Ребенком Веня видел такие в лесу и боялся их. Казалось, внутри живут не крошечные трудолюбивые насекомые, а обитает нечто страшное, обладающее разумом и волей, стремящееся затащить в глубину неосторожно подошедшего слишком близко человека.
Веня поспешно отвернулся. Ян шел впереди, подсвечивая им путь фонариком. Дверь, которая отворялась у Вени на глазах, сейчас снова была закрыта, и Ян толкнул ее.
Они вошли в комнату — пустую и темную. Ян, переведя дыхание, направил луч фонаря на фотографию. Снимок как снимок: лицо не гримасничает, кровь не течет. Свечи не горят. Могло ли им померещиться?
«Сразу обоим?» — подумал Веня и отбросил эту мысль.
— Где эти чертовы ножницы? — Ян шагнул к столу.
Веня тоже зажег свой фонарь, собираясь помочь, но искать их не пришлось: ножницы лежали поверх груды фотографий, там, куда Ян их и зашвырнул.
Ян переложил фонарь в левую руку, в правую взял ножницы и вопросительно посмотрел на Веню.
