— Сколько же народу обращается к нему с просьбами! Должно быть, его здесь очень любят.
Норда заливисто засмеялась:
— Дурочка. — Она взяла свой поднос и пошла к лестнице. Видя, что другие девушки тоже улыбаются, Кива смутилась. Набрав пирожков, она вернулась в зал.
Теперь там играли двадцать музыкантов, и танцоры под быстрый, живой мотив кружили по блестящему полу. Через широкие двери, открытые на террасу, в зал вливался свежий морской бриз.
Танцы продолжались целый час, и у Кивы устали руки держать поднос. Спрос на пирожки поубавился. Норда, пробравшись к ней по стенке, сказала:
— Пора идти за прохладительным.
Кива последовала за ней вниз.
— Почему ты назвала меня дурочкой? — спросила она, пока Норда разливала вино по хрустальным бокалам.
— Они не любят его. Наоборот, ненавидят.
— Но за что, если он выполняет их просьбы?
— За это самое. Ты так плохо знаешь знатных господ?
— Как видно, да.
Норда оставила ненадолго свое занятие.
— Он чужестранец, к тому же невероятно богат. Они ему завидуют, а зависть всегда порождает ненависть. Они все равно будут питать к нему злобу, что бы он ни делал. В прошлом году, когда на востоке случился неурожай, Рыцарь отправил туда двести тонн зерна для раздачи голодающим. Доброе, казалось бы, дело?
— Конечно.
— Между тем это помешало купцам и дворянам взвинтить цены на зерно и лишило их прибыли. Думаешь, они ему спасибо за это сказали? Ты скоро узнаешь, Кива, что господа — люди совсем другой породы. — Улыбка Норды угасла, взгляд сделался холодным и злым. — Гори хоть кто из них огнем, я б на него не помочилась.
— Я никого из них не знаю.
— Твое счастье. — Голос Норды смягчился. — От них таким, как мы, одно горе. Ладно, пошли обратно.
Кива вернулась в зал с напитками и принялась расхаживать среди гостей. Музыканты прервали игру, чтобы освежиться, господа весело болтали и смеялись. Серого Человека по-прежнему не было видно, зато Кива узнала одного из вельмож: Арика из Дома Килрайт. В роскошном шелковом камзоле в черную и серую полоску, с серебряным позументом, он стоял у дверей на террасу и разговаривал с той самой молодой женщиной, которая взяла пирожок изо рта своего кавалера. Они смеялись: Арик что-то шептал ей на ухо. Кива находила его красивым мужчиной — стройный, изящный, с тонкими чертами лица, — хотя нос у него, по ее мнению, был немного длинноват. Он выглядел моложе, чем ей запомнилось. В прошлом году, когда он проезжал через их деревню, у него в волосах виднелась проседь — теперь проседь исчезла, и лицо как будто разгладилось. Должно быть, покрасился, решила Кива, и раздобрел немного. Это ему идет.
Чуть позади Арика стоял чернобородый человек, высокий и плечистый, с глубоко посаженными глазами, в длинном, до пят, кафтане из густо-синего бархата, расшитого серебром. В одной руке у него был длинный посох с выгнутым серебряным наконечником, другой он держал за руку белокурого мальчика лет восьми. Кива приблизилась к ним. Чернобородый вышел из тени, и она почувствовала на себе его взгляд. Это ее ошеломило — она уже привыкла быть невидимой. Большие темные глаза уставились на нее из-под тяжелых век.
— Вина, ваша милость? — спросила она.
Он кивнул. Окладистая черная борода делала его широкое лицо еще шире. Выпустив руку мальчика, господин взял с подноса кубок с красным вином.
— Предпочитаю белое, — тихо промолвил он, улыбнулся Киве и поднял кубок. Вино тут же начало менять цвет — сначала оно стало ярко-алым, потом густо-розовым и наконец сделалось как вода. Кива захлопала глазами, а бородач с усмешкой пригубил вино и сказал: — Превосходно.
Кива перевела взгляд на мальчика. Тот застенчиво улыбнулся, глядя на нее ярко-голубыми глазами.
— Принести что-нибудь для вашего сына? — спросила она у бородача.
Он с улыбкой взъерошил мальчику волосы.
— Это мой племянник и паж. Очень хорошо, принеси.
— У нас есть напитки из яблок, груш и персиков, — сказала Кива мальчику. — Что юноше угодно?
Ребенок молча смотрел на бородача.
— Он очень застенчив, — сказал тот, — но я знаю, что он любит грушевый сок. Давай я подержу твой поднос, пока ты за ним сходишь.
Поднос выплыл из рук Кивы, повис в воздухе и опустился на столик у стены. Кива восторженно захлопала в ладоши, а мальчик улыбнулся.
— Полно, мой друг, — сказал князь Арик. — Приберегите свои таланты для тех, кто их лучше оценит.
Кива быстро спустилась вниз, налила в кубок охлажденный грушевый сок и подала мальчику. Он принял напиток с благодарной улыбкой.
Князь Арик взял бородача под руку и вывел его на середину зала. С террасы дохнул бриз. Кива, у которой платье уже липло к потному телу, вздохнула с облегчением. Ночь была теплая, а горящие лампы и толкотня создавали в зале невыносимую духоту.
Двое слуг по приказанию князя Арика притащили стол. Князь вспрыгнул на него и поднял руку.
— Друзья мои, к концу бала я приготовил для вас небольшое развлечение. Прошу вас оказать радушный прием Элдикару Манушану, прибывшему недавно из нашего родного Ангостина. — С этими словами Арик спрыгнул вниз, а бородач, опершись на его руку, взобрался на стол. Дамы и кавалеры вежливо зааплодировали. Элдикар Манушан постоял немного, оглядывая собравшихся.
— Не кажется ли почтеннейшей публике, что здесь душновато? — сказал он наконец. — Я боюсь, что прекрасные дамы натрудят себе запястья, так усердно они работают веерами. Для начала мы немного охладим воздух. — Сложив свой посох к ногам, он стиснул руки, вскинул их вверх и развел в стороны. Киве показалось, что из его ладоней заструился белый туман.
Элдикар сделал руками кругообразное движение, и туман поплыл в зал. Колдун направил его к кучке обмахивающихся веерами дам. Туман повис над ними, и они запищали от восторга. Туман разделился надвое — одно облачко осталось на месте, другое поплыло дальше. Остановившись, оно снова разделилось — при этом ни одно первоначальное облако не уменьшилось в объеме
Люди, оказавшиеся под облаками, рукоплескали, другие, до кого очередь еще не дошла, были заинтригованы. Один из белых шариков направился в сторону Кивы, и она ощутила прохладу, как будто на нее повеяло зимним холодком. Желанная свежесть наполнила ее восторгом. Скоро белые шарики разлетелись по всему залу, в помещении резко похолодало.
Все разговоры стихли. Элдикар Манушан опустил руки и сказал:
— А теперь начнем представление. Но прежде всего, друзья мои, позвольте поблагодарить вас за ваше радушие. Приятно видеть так много красоты и утонченности столь далеко от дома. — Он поклонился публике, в ответ раздались бурные рукоплескания. — Я хочу также поблагодарить князя Арика, который любезно и великодушно оказал мне свое гостеприимство на время моего пребывания в Кайдоре. — Новые аплодисменты. — Итак, развлечемся немного. То, что вы увидите, — всего лишь образы. Они не видят вас и ничего не могут вам сделать, поэтому прошу вас: не тревожьтесь. Особенно когда увидите среди гостей огромного черного медведя. — И Элдикар внезапно указал на западную стену.
