Около часа Серый Человек бродил по безлюдным коридорам, открывая двери, спускаясь по лестницам, проходя через залы и заглядывая в кладовые. Он не пытался двигаться бесшумно, и, как казалось Кисуму, был разочарован тем, что демоны им не встретились. Гнев, хотя и сдерживаемый, чувствовался в каждом его движении.
Наконец они добрались до большой кухни. Тело Омри лежало в луже густеющей крови рядом с телом охранника Нарена. Серый Человек опустился на колени возле старого слуги.
— Ты заслуживал лучшей участи, — тихо произнес он. На лице Омри застыл ужас, глаза были широко открыты. Серый Человек помедлил еще немного и встал.
— Он всего боялся, — сказал он Кисуму, — и ненавидел насилие. При всем при том это был неисчерпаемый кладезь доброты и сострадания. Долго пришлось бы искать человека, который бы дурно отозвался о нем.
— Такие люди — большая редкость, — ответил Кисуму. — Ты ценил его по достоинству, и это хорошо.
— Еще бы я его не ценил! Без таких, как Омри, не было бы цивилизации. Они заботятся о других и в заботе создают все, что есть доброго в мире. Это Омри уговорил меня разрешить Мендиру Сину устроить здесь больницу, а еще раньше он собрал средства на две школы в Карлисе. Всю жизнь он трудился на благо других, и вот награда: умер, растерзанный гнусной безмозглой тварью.
Серый Человек выбранился вполголоса и стал осматривать помещение. На деревянном полу осталось большое пятно, как будто от масла, футов восьми длиной — единственный след от убившего Омри чудовища. Рядом валялся длинный кухонный нож с пятнами ржавчины на лезвии и почерневшим, как от огня, костяным черенком.
Двое мужчин вышли и поднялись на первый этаж южной башни, где помещались больничные палаты Мендира Сина. Из двадцати коек в первой некоторые были перевернуты, на полу виднелась кровь. В комнате все еще стоял холод, но тел не осталось. На втором этаже их встретила еще более удручающая картина. Кровь забрызгала стены и потолок, многие кровати были разбиты в щепки.
Кисуму указал на койку у дальнего окна. Там кто-то лежал. Оказалось, что это пожилая женщина, мертвая, со сложенными на груди руками. Нездешний осмотрел ее, отметив сильную степень окоченения.
— Уже много часов, как она умерла, — сказал Кисуму. — Возможно, еще вчера днем.
— Да, — согласился Серый Человек, оглядывая царящий вокруг хаос.
— Однажды я зашел в дом, разрушенный землетрясением. Все было разбито вдребезги, но на расколотой тарелке лежало совершенно целое яйцо.
— Этих демонов мертвые, как видно, не интересуют, если они не сами их умертвили. Здесь было больше тридцати человек, не считая Мендира Сина и трех его помощников. Тридцать душ, стеная, отправились в Пустоту.
На третьем этаже, в медицинской библиотеке, повреждений и следов льда не осталось. На двух столах в кабинете Мендира Сина лежали груды пергаментных свитков. Под одной из них Серый Человек обнаружил голубой кристалл Устарте. Положив его в карман, он поднялся еще выше, в покои для гостей. Здесь ковер в коридоре промок, и стены были холодные.
Открыв дверь в комнаты Мадзе Чау, Нездешний прошел по шелковым коврам прямо в спальню. Первый свет уже сочился сквозь бледные шторы. Кисуму заметил, что Серый Человек впервые с начала их обхода испытал облегчение и даже издал тихий смешок.
Мадзе Чау открыл глаза, зевнул, взглянул на столик у кровати и осведомился:
— Где мой чай?
— Нынче утром он немного запоздает, — ответил Серый Человек.
— Дакейрас? Что случилось? — Мадзе Чау сел, и бледно-голубой колпак свалился у него с головы, открыв тщательно повязанную сетку на склеенных лаком волосах.
— Извини, что потревожил твой сон, дружище, но мы боялись, что тебя нет в живых. Ночью во дворец явились демоны и многих убили. Теперь я оставлю тебя и пришлю к тебе твоих слуг.
— Ты очень любезен.
Серый Человек вышел. Кисуму, поклонившись хозяину, последовал за ним.
— Можно подумать, что он заколдован, — сказал раджни.
— Для меня это великое облегчение. Мадзе Чау — мой добрый друг, возможно, единственный. Он неподкупен и верен. Если бы он оказался среди убитых, это причинило бы мне глубокую боль.
— Как по-твоему, почему он жив?
— Кто знает? — Серый Человек пожал плечами. — Мадзе всегда принимает на ночь снотворное. Может быть, оно замедлило его сердцебиение, и они его не учуяли. А может, эти людоеды искали себе мяса помоложе. Мадзе — большой души человек, но жира у него на костях почти не осталось.
— Рад видеть, что ты немного воспрял духом, — улыбнулся Кисуму.
— Разве что чуть-чуть. Ступай обратно на лужайку и скажи Эмрину, чтобы прислал к Мадзе его слуг.
— А ты куда?
— В северную башню.
— Мы там еще не смотрели. Ты не думаешь, что это опасно?
— Демоны ушли. Я это чувствую.
Серый Человек разрядил арбалет, сунул стрелы в колчан на боку и без дальнейших слов ушел.
Глава 9
Когда раджни уже не мог его видеть, Нездешний опустился на обитую бархатом скамью в коридоре. Облегчение от того, что Мадзе Чау жив, было так велико, что у него дрожали руки. Прислонившись к стене, он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Смерть Мендира Сина и Омри причинила ему сильную боль, но этих людей он знал не так давно, а Мадзе Чау вот уже тридцать лет был частью его жизни, надежным якорем, который всегда поддерживал его. Только сегодня Нездешний понял, как крепко он привязан к старику.
Облегчению сопутствовала новая волна гнева, холодная и страшная, — гнева против людей, которые в своей жестокой гордыне способны подвергать таким ужасам невинные жертвы. Войны, какую бы сторону ни считать правой, всегда затеваются теми, кто жаждет власти. Им нет дела, что погибнут такие, как Омри и Мендир Син. Они живут ради суетной славы и тех преходящих радостей, которые она дает. Такой человек, как Омри, стоит десяти тысяч этих тщеславных убийц.
Оправившись немного, Нездешний двинулся наверх, перескакивая через две ступеньки. На первом этаже северной башни он остановился. Полки сорвали со стен, книги вперемешку со свитками валялись на полу. Он присел, потрогал ковер — холодный, мокрый на ощупь. На полу остались два восьмифутовых пятна с запекшейся кровью вокруг. Помощники Устарте, как видно, отдали свою жизнь не зря.
Пробираясь через хаос, он поднялся на следующий этаж и, повернув за угол, увидел тело большого золотистого волка с разодранным животом и остекленевшими золотыми глазами. Когда Нездешний подошел, волк дернулся, попытался приподнять голову и тут же умер.
Переступив через него, Нездешний обнаружил двух мертвых помощников Устарте. Он попытался вспомнить их имена: одного звали Приал. Монах лежал на спине с растерзанной грудью и раздробленными ребрами. У другого на спине остались следы огромных когтей, нижняя часть позвоночника выпирала под острым углом.
