Ю-ю думал, пока голова не разболелась. «Ты должен разбудить Глиняных Людей», — сказал ему Кин Чонг.
— Проснитесь! — заорал Ю-ю.
— Чего ты кричишь? — спросил Кисуму, но Ю-ю не ответил ему. В груде золота он разглядел стерженек дюйма четыре длиной, а рядом — круглую подставку с отверстием посередине. Ю-ю вставил стержень и плотно завинтил. На конце стержень был загнут крючком, как пастуший посох. — Что ты делаешь? — Кисуму подошел поближе.
— Так, ничего — забавляюсь. Мне думается, на этом крючке должно что-то висеть.
— У нас есть дела поважнее этого.
— Знаю, знаю. — Ю-ю порылся в украшениях и достал маленький золотой колокольчик с кольцом на верхушке. — Вот оно, — сказал он и нацепил колокольчик на крючок. — Красота.
— Да, красиво, — вздохнул Кисуму.
Ю-ю качнул колокольчик, и тот зазвенел — сначала совсем тихо, потом погромче. Подхваченный пространством купола, звон стал звучать все более громко. Стены заколебались, золото посыпалось на пол. Кисуму пытался что-то сказать, но Ю-ю его не слышал. Ушам стало больно, и Ю-ю зажал их руками.
С потолка заструилась пыль, в стенах появились трещины. Звон превратился в гром. Ю-ю, одолеваемый тошнотой, упал на колени. Кисуму тоже зажал уши и присел на корточки с искаженным от боли лицом.
Глиняные статуи дрожали, и Ю-ю видел, как по ближней фигуре бежит паутина мелких трещинок. Страшный звон все не унимался. В голове Ю-ю вспыхнула боль, он лишился сознания.
Глава 13
Кисуму стоял на коленях. Из носа у него текла кровь.
Шум уже перешел все мыслимые пределы. От него болело все: уши, глаза, пальцы, живот. Суставы ломило. Кисуму заставил себя встать. Привалившись к нише, где продолжал звонить колокольчик, он обхватил рукой стержень, и звон сразу прекратился. Кисуму пошатнулся и упал, едва дыша. Пыль стояла в куполе, как туман. Он закрыл рот воротником кафтана. В ушах все еще звенело, руки тряслись.
В этот миг он осознал, что сквозь трещины в статуях пробивается яркий свет. Кисуму заморгал: ему казалось, что само солнце зажглось в глиняных фигурах. Трещины ширились, глина отваливалась прочь. Пыль осела, и Кисуму увидел, что почти все статуи сияют золотым светом. Купол озарился так ярко, что Кисуму зажмурился, и теперь ему пришлось зажать уже не уши, а глаза. Выждав несколько мгновений, он отвел пальцы. Свет по-прежнему бил сквозь сомкнутые веки, и он подождал еще. Наконец сияние померкло, и Кисуму открыл глаза.
Глиняные Люди исчезли. Вместо них зал заполняли несколько сотен живых риадж-норов.
Кисуму встал и подошел к ним. Они молча смотрели на него. Он низко поклонился и сказал на церемониальном чиадзийском:
— Меня зовут Кисуму. Есть ли среди вас Кин Чонг?
Вперед вышел молодой воин в длинном кафтане из серебристого атласа, с мечом, заткнутым за черный шелковый кушак. Он снял шлем, но на поклон Кисуму не ответил.
— Кин Чонг не дожил до преображения.
Кисуму взглянул воину в глаза. Золотую радужку пересекали узкие щели зрачков. Что-то кольнуло Кисуму в самое сердце, и он понял, что эти воины — не люди, а такие же существа, как криаз-норы.
— Мое имя Рен Танг, — продолжал воин. — Ты — приа-шатх?
— Нет, — отвернувшись, сказал Кисуму. — Приа-шатх потерял сознание от звона.
Рен Танг подошел к лежащему без памяти Ю-ю. Другие воины молча обступили его. Рен Танг потыкал лежащего ногой.
— Поглядите-ка на хваленого приа-шатха. Мы прошли через века, чтобы помочь обезьяне в волчьей шкуре.
На лицах некоторых риадж-норов появились усмешки. Кисуму, опустившись на колени около Ю-ю, увидел, что у того тоже идет кровь из носа. Он перевернул его на спину, Ю-ю застонал, и Кисуму помог ему сесть.
— Ох, тошнит. — Пробормотав это, Ю-ю открыл глаза, увидел стоящих вокруг воинов, вздрогнул и громко выругался.
— Ты сделал это, Ю-ю, — сказал Кисуму. — Оживил Глиняных Людей.
— Чтобы позвонить в колокольчик, особого ума не надо, — ухмыльнулся Рен Танг.
— Я говорил с Кин Чонгом, — холодно молвил Кисуму. — Он был мужем великой силы, но это не мешало ему соблюдать учтивость.
Кошачьи глаза Рен Танга впились в лицо Кисуму.
— Прежде всего, Кин Чонг не был «мужем», или человеком, как ты говоришь, — он был риадж-нором, как и мы. Затем скажу, что твое мнение меня не волнует. Мы бросали жребий, чтобы решить, кто из нас будет сражаться за вас, людей, когда заклятие, удерживающее Врата на запоре, ослабеет. Довольно с тебя того, что мы на твоей стороне — большего от нас не жди.
— Ничего, — сказал Ю-ю, поднимаясь. — Мне все равно, обращаются они со мной уважительно или нет. Кин Чонг отправил их сюда, чтобы они сражались, — вот и пускай сражаются. Тебе известно, с кем и где вы должны драться? — спросил он, глядя Рен Тангу в глаза.
— Приа-шатх ты, — презрительно бросил тот. — Мы ждем твоих приказаний.
— Прекрасно. Для начала тебе не мешало бы взять несколько бойцов и выйти наружу. Там дожидаются вражеские воины.
Рен Танг надел шлем, завязал под подбородком, позвал с собой нескольких воинов и пошел к выходу, но тут же вернулся.
— Мы не можем выйти. Дверь не открывается.
— Эх ты, задница! — фыркнул Ю-ю. — Простого приказа выполнить не можешь.
На мгновение Рен Танг замер. Затем его меч сверкнул в воздухе, остановившись у самого горла Ю-ю.
— Ты смеешь оскорблять меня?
— По-твоему, это оскорбление? Ты ждал тысячи лет, а дождавшись, первым делом обнажаешь меч против единственного человека, который способен вывести вас из этой гробницы. С каким животным тебя скрестили — с козлом?
Рен Танг зарычал, и Кисуму поспешил отвести его меч в сторону своим клинком.
Глаза Рен Танга вспыхнули.
— Тебе со мной не совладать, человек. Ты и моргнуть не успеешь, как я вырежу твое сердце.
— Покажи, — спокойно сказал Кисуму.
— Довольно, — заявил, выйдя из рядов, другой воин. — Убери свой меч, Рен Танг, и ты, человек, тоже... — Воин, выше большинства риадж-норов, слегка сутулился. Его доспехи — высокий шлем и нагрудник из золотых колец — ничем не отличались от доспехов других воинов, но кафтан был из тяжелого багрового шелка. — Я Сонг Чжу, — сказал он, вежливо поклонившись Кисуму и Ю-ю. Рен Танг под его взглядом отступил назад и спрятал меч.
— Ты чего такой злой? — спросил его Ю-ю.
— Он гневен, потому что вчера одержал великую победу, — ответил за молодого воина Сонг Чжу. — Нам казалось, что теперь, после долгих лет борьбы и страданий, мы сможем наконец насладиться миром. Отдохнуть, полежать на солнышке, позабавиться с девками и напиться. Чудесный был день. Но черный волшебник сказал нам, что заклятие когда-нибудь ослабеет, и Кин Чонг попросил всех риадж-норов бросить жребий — кому из нас уйти из этого мира и погрузиться в долгий сон. Теперь нам снова предстоит сразиться и умереть за чье-то чужое дело. Это не у одного Рен Танга вызывает гнев, человек. Мы согласились только потому, что Кин Чонг обещал сам повести нас в бой. Но теперь он мертв. Он прошел два континента и одолел опасности, недоступные твоему воображению, а умер из-за упавшего с крыши камня. Ты полагаешь, что нам не из-за чего гневаться?
