– Знаешь, что меня развеселит? – внезапно говорит он.
В его глазах загорается озорной огонек, вызывая у меня подозрения.
– Что?
Он проходит мимо меня и вытаскивает с полки, где лежат возвращенные из примерочных вещи, откровенный черный слитный купальник.
– Надень это.
– Ни за что. Он на меня не налезет, – предупреждаю я.
– Я разденусь, если от этого ты почувствуешь себя лучше.
– Как я от этого почувствую себя лучше?
Он опять пожимает плечами, на этот раз дьявольски ухмыляясь.
– На других девушках это всегда срабатывает.
Закатывая глаза, я беру купальник из его вытянутой руки и ныряю в ближайшую кабинку. Я бы никогда в жизни не пошла на это ради какого-то другого парня, но я знаю, что если я сделаю из этого шутку и пройдусь так перед Конором, то это прогонит грозовую тучу, угрожающе нависшую над его настроением. Поэтому, чтобы спасти остаток нашего дня, я снимаю легинсы и свитеры и натягиваю чертов купальник.
У него низкий разрез на бедрах, глубокий вырез впереди и перекрещенные бретели на спине. Как и предполагалось, он слишком маленький. Мои ягодицы еле удерживаются под тканью, а грудь пытается вылезти наверх, словно атакующая орда монголов. Тем не менее я делаю глубокий вдох и выхожу из примерочной.
Конор ждет меня снаружи в одних шортах и с зачесанными назад длинными светлыми волосами.
Увидев меня, он распахивает рот.
– Вот. Не говори, что я никогда ничего ради тебя не делала, – говорю ему я.
Конор бросается вперед – так быстро, что я не удерживаюсь от вскрика – и заталкивает нас обратно в кабинку, запирая дверь.
– Какого черта ты…
Его рот оказывается на моем еще до того, как я договариваю. Голодный, хищный. Большие ладони обхватывают мои бедра, а я крепко прижата к зеркалу. Язык Конора раскрывает мои губы, и все беспокойство испаряется, когда мои пальцы оказываются в его волосах. Я заполнена им. Кожа к коже, нас почти ничего не разделяет. Его тело прижато к моему, теплое и крепкое.
– Мать твою, Тейлор, – запыхавшись, шепчет он. – Теперь ты понимаешь, какая ты горячая?
Я чувствую животом, какой он твердый. Я ощущаю каждый его сантиметр, и в голову тут же приходят мысли. Опасные мысли. Я хочу проскользнуть ладонью ему под пояс и почувствовать пальцами его горячую, мощную эрекцию. Я хочу чувствовать его язык в своем рту, гладя его, пока он не начнет стонать мое имя, толкаться бедрами и…
Нас пугает громкий стук.
Мы отрываемся друг от друга, я торопливо натягиваю на купальник свою одежду, а затем Конор открывает дверь, и мы видим стоящую в коридоре нахмурившуюся консультантку.
Без грамма стыда мой фальшивый парень чешет свою голую грудь и говорит:
– Простите, мэм. Моей девушке нужен был взгляд со стороны.
Я подавляю смешок.
– Простите, – выдавливаю я.
– Хмммф, – хмыкает она и все стоит у двери, ожидая, пока Конор наденет свою одежду.
Со своей фирменной улыбкой он дает ей шорты, а я в это время отрываю бирку с купальника.
Избегая его веселого взгляда, я обращаюсь к консультантке.
– Я хотела бы купить этот купальник, пожалуйста, – чопорно говорю я.
Мы оба стоим на грани истерики у кассы, пока я оплачиваю неприличный купальник, спрятанный под одеждой. А потом мы оба сбегаем из магазина, как будто что-то украли, смеясь всю дорогу обратно до джипа. После жаркой истомы, которую я почувствовала в примерочной, это легкомыслие крайне необходимо. Легкомыслие – это хорошо. Желание – это плохо.
Да, желать Конора Эдвардса – очень-очень плохо.
Потому что он именно тот тип мужчины, который разобьет мне сердце. Даже если он этого не хочет.
16. Конор
Хантер стоит у бара и держит рюмку – видимо, собирается выступить с трогательной речью о жестком проигрыше в полуфинале вчерашним вечером и пожелать четверокурсникам всего хорошего, а остальным – победы в следующем году. К сожалению, я ни черта не слышу из-за музыки в клубе. Басы долбят так громко, что в оставленном рядом со мной стакане дребезжит лед. Пол вибрирует под ногами до того сильно, что аж щекотно.
Когда Хантер заканчивает свою речь, мы все опустошаем рюмки и «шлифуем» выпитое пивом. Боже, я буду скучать по этим засранцам.
Фостер толкает меня в руку и что-то говорит, но я все равно ни слова ни слышу, поэтому показываю на свое ухо и качаю головой. Он наклоняется и кричит:
– Где твоя женщина?
Хороший вопрос. Когда мы с Тейлор вернулись в отель, я получил сообщение от Саммер, в котором она капсом спрашивала, почему ее не пригласили в поход по магазинам. Я напомнил ей, что они с Деми пропустили завтрак из-за каких-то своих дел, на что она заявила, будто я это нарочно подговорил всех не подпускать ее к торговым центрам, и больше она этого не допустит.
Я упоминал, что Саммер сумасшедшая?
В следующем сообщении Саммер требовала отдать Тейлор в ее фешенебельные руки, чтобы подготовиться к вечеру в клубе. Мне кажется, Тейлор испытывала вину за то, что девушки могли почувствовать себя брошенными, поэтому согласилась на эту девчачью затею и пообещала встретиться со мной позже. Не буду кривить душой: я боялся оставлять ее с этими телками. Тейлор прекрасно влилась в компанию парней. Но соседки Хантера – это сущее наказание. С тревогой и просьбой сразу же позвонить, если они попытаются отрезать ей волосы, я отдал ее в лапы Саммер, Бренны и Деми.
Мы находимся в клубе уже час, и я начинаю задумываться, не пора ли собирать поисковый отряд.
Это место под завязку набито людьми. Пришли даже некоторые игроки Миннесоты и другая команда из Нью-Йорка. Когда я замечаю у бара номер девятнадцать, он предлагает угостить меня шотом, и я соглашаюсь, потому что моя гордость никогда не мешает мне выпить на халяву. Пока мы довольствуемся общением с помощью жестов и кивков, мне кажется, можно забыть про вражду. По крайней мере, до следующего сезона.
В итоге наши команды смешиваются в углу бара и по очереди начинают подкалывать друг друга и перекрикивать своими байками сет-лист диджея. Хоть нам и хочется их ненавидеть, парни из Миннесоты кажутся классными ребятами. Но мне будет намного приятнее, если в следующем году угощать их напитками будем мы.
Когда я вот уже в пятидесятый раз оглядываюсь через плечо на выход в поисках Тейлор, мое внимание привлекает лицо. Лишь на секунду, а затем оно исчезает. Черт, я даже не уверен, что и впрямь видел его среди мерцающего света и пульсирующих тел. Несмотря на прилив волнения и внезапный выброс адреналина, я убеждаю себя, что это обман зрения.
– Госпо-ди! – восклицает номер девятнадцать, имя которого я не смог услышать, хоть он и пытался перекричать музыку.
