- А вы кто? Тоже мой слуга? – с чисто детской непосредственностью поинтересовался тот.
- Да, господин. Меня зовут Цинтас. Сагирис завтра вернется в Одден, а я буду помогать вам. Я служу у вас уже почти десять лет. И вы должны говорить мне «ты».
- Десять?! – изумился Гергис. – Как это? Ведь мне всего… я не помню. Но точно не десять.
Интересно, кто-нибудь рискнет рассказать ему правду? Словно услышав мои мысли, Цинтас плотно закрыл дверь в спальню, вдохнул поглубже и начал:
- Господин, выслушайте меня. Вам кажется, что вы маленький мальчик, но это не так.
- Не так? – плюхнувшись на край кровати, вытаращил глаза Гергис. – А как? Кто я?
- Вы взрослый мужчина. Вам двадцать семь лет. И вы законный правитель нашей страны.
- Нет. Вы… ты меня обманываешь, Цинтас. Скажи лучше, где моя мама?
- Ваша мать умерла, господин. Мне очень жаль, но это так. И это случилось давно. Двадцать один год назад.
- Нет! – Гергис вскочил, и на его глаза мгновенно навернулись слезы. – Ты все врешь!
- Прошу вас, господин, послушайте меня…
Но мальчишка ничего не желал слушать.
- Ты врешь! – твердил он сквозь всхлипы. – Мама не умерла. Она приехала за мной и забрала с собой. И мы жили в доме на болоте. Пока не пришли какие-то люди. Они увели ее, а меня оставили. Дом сгорел, и я ушел в деревню. И жил у Рейны. А потом меня привели в замок. И увезли сюда. Сказали, что мама здесь.
Тут он, конечно, выдавал желаемое за действительное, никто ему об этом не говорил. Но Гергис так хотел этого, что поверил.
Он упал на кровать, обхватил подушку и разрыдался так, что даже у самого отъявленного негодяя должно было защемить сердце. При условии, конечно, если он видел бы то же, что и я: испуганного и разочарованного мальчишку.
Цинтас терпеливо ждал, когда слезы иссякнут и он хотя бы немного успокоится. Трудно сказать, сколько бы еще продлился этот взрыв горя, если бы Гергис, возможно, случайно, не дотронулся до медальона под рубашкой. Я заметил, как дрогнула его рука и по лицу пробежало удивление. И почувствовал, как его пальцы снова покалывают тонкие иглы.
- Расскажи мне, - попросил Гергис, шмыгнув носом и переведя дыхание.
Похоже, Цинтас знал многое. От кого? Наверняка от Лери. Возможно, и Мия тоже, вместе с Рейной, входила в этот кружок заговорщиков.
Приоткрыв рот и затаив дыхание, Гергис слушал о том, болотная ведьма наложила на него заклятье и увела в свой дом, чтобы ее сын смог занять трон после смерти правителя Морана.
- Но ведь она и моя мама, правда? – с последней надеждой спросил он. – Скажи, что она не умерла. Ну пожалуйста.
- Нет, господин. Она обманула вас. Вашей матери действительно нет в живых очень давно. А месяц назад умер отец, и теперь вы правитель. Но никто не знал, что с вами произошло. Все смотрели на самозванца и думали, что это вы. Пока чары не развеялись. И теперь он в тюрьме, ждет суда.
- А мама… то есть ведьма?
- Она исчезла. Ее везли из замка сюда, но какие-то люди напали на конвой и увели ее в лес.
- И она может снова прийти? – Гергис зябко передернул плечами? – За мной?
- Не знаю, господин. Но думаю, что вряд ли. Если только не захочет освободить своего сына. Но здесь много стражи. Сомневаюсь, что она сможет сюда пробраться.
Ну да, конечно, подумал я. Если Ольвии удастся как-то улизнуть от людей Вестара, то мимо стражи она пройдет легко, сколько бы той ни было. Точно так же, как прошла в комнату постоялого двора и потом мимо наблюдателей на болоте.
- Что же будет? – спросил Гергис жалобно.
- Пока никто не знает, господин, - вздохнул Цинтас. – Возможно, со временем чары развеются, как это случилось с самозванцем, и вы все вспомните. Снова станете самим собой.
Что-то подсказывало мне: он знает, каким образом с Кэрригана слетела личина, но не считает, что об этом стоит говорить Гергису. А я не прочь был бы это узнать.
- Господин, уже поздно. Если вы хотите есть, я принесу вам ужин.
Но Гергис только покачал головой. Тогда Цинтас помог ему умыться и лечь в постель.
- Если вам что-то понадобится, позвоните, и я приду, - он показал на шнурок звонка в изголовье кровати.
Когда Цинтас ушел, Гергис расплакался снова. Но на этот раз тихо – с той обреченностью, которая сопровождает крах надежды. Его мало волновало то, что он не мальчик, а зачарованный мужчина, который, возможно, никогда не станет прежним. Обман той, кого он считал потерянной и обретенной снова матерью, - вот что ранило его в самое сердце. Потерять любимого человека больно. Но затем найти и потерять снова – неизмеримо больнее. Особенно для ребенка.
Уже за одно только это чертова ведьма заслуживала смерти!
35
Этой ночью я остался с Гергисом. Просто смотрел, как он спит. Марилла была рядом, во дворце, а Лери… По правде, мне трудно было находиться около нее – вот так, бестелесным призраком. И хотелось увидеть, но это больше напоминало пытку.
Глядя на Гергиса, я вдруг понял одну странную вещь. Да, мне больше всего хотелось, чтобы он убрался туда, откуда его вытащила ведьма. В самые дальние кладовые нашего общего сознания. И все же было жаль этого мальчишку. Как будто он должен был умереть, чтобы я жил нормальной человеческой жизнью.
Его на самом деле нет, говорил я себе. Нет и никогда не было. Кусочек памяти Гергиса, на который наложились детские эмоции Игоря. Он даже выглядел в шесть лет наверняка иначе, потому что больше напоминал мои старые фотографии. Просто я видел его особым, нетелесным зрением. Если… когда все закончится, мальчик не исчезнет без следа, а уйдет туда, откуда и появился. И все же, все же…
Его чувства и переживания были слишком настоящими. Как будто маленький Гергис, которого видел только я один, получил свою собственную, отдельную жизнь.
Чтобы не зависнуть надолго на этой иррациональной жалости, я волевым усилием переключился на другое.
Цинтас – вот кто по-хорошему удивил меня. Никто, кроме него, включая людей из самого ближнего круга, не рискнул рассказать Гергиса правду. Потому что это было слишком сложно и неприятно. А может, и опасно. Кто знает, чего ожидать от человека, который… не в себе. А вдруг придется попрощаться с вкусной придворной должностью?
А еще удивительным было то, что Гергис к словам Цинтаса прислушался и даже, кажется, поверил. Может, и не до конца, но сомнения касательно дорогой мамочки были посеяны. Впрочем, я не обольщался, что Цинтасу удалось достучаться до его разума сквозь колдовской сон. Скорее, это произошло с помощью звездного камня. Лери угадала. Я понял по лицу Гергиса: что-то случилось, когда он стиснул медальон в ладони.
Вот только знать бы, сможет ли он полностью развеять чары, пусть не сразу, понемногу? Или это все, на что способен подарок из звездных глубин?
