Целый месяц я провела в полуживом состоянии. Я не выходила из дома, ни с кем не общалась, ничего не ела, а если ела, то вырывала все через пару минут. Я была бледна настолько, что порой, пока лежала с закрытыми глазами, ко мне подходили и мерили пульс. У меня было, как моральное, так и физическое истощение. Днем меня терзали мысли об Эмми, а по ночам я возвращалась в прошлое, где видела маму и маленького Сэма… видела Роланда. Кто бы мог подумать, что когда-то он был способен заботиться обо мне и быть в меня влюбленным.
Всё изменил один день. Мы всей семьёй смотрели телевизор. Я лежала, укутавшись в плед, и, не заметив, уснула, вновь оказавшись в объятиях видений из прошлого.
Это был поздний вечер, мы с мамой и Сэмом пришли в гости в соседний дом через дорогу. Здесь собрались все взрослые, но не было папы — он задержался в мастерской, чтобы доделать подарок для дяди Рауля, который отмечал свой день рождения.
Пока женщины накрывали на стол, а мужчины играли в нарды, все дети, в том числе и я, играли в прятки. Я умела хорошо прятаться, поэтому, когда в очередной раз один из ребят отвернулся к стене и начал считать, я выбежала через кухню на задний двор и начала лезть на дерево.
— Ариана, а ну ка спустись обратно! — строго запричитала мама. Но я продолжала лезть вверх, радостно представляя лица друзей, когда они увидят, куда мне удалось забраться. — Я кому сказала? — она вышла вслед за мной, держа на руках Сэма.
Неожиданно в доме раздался какой-то шум, и уже через несколько секунд мы увидели в кухонном окне вооружённых мужчин.
— Лезь выше и молчи, — уже тише и с трясущимся голосом приказала мама. — Молчи и не издавай никаких звуков, слышишь меня?! — я кивнула ей и полезла ещё выше, спрятавшись в листве.
Мужчины вышли из кухни и, увидев маму, приказали ей войти в дом. На вопрос, можно ли оставить ребёнка на улице, они дали отрицательный ответ и завели её в помещение, заранее проверив, не остался ли кто ещё во дворе. Меня трясло от страха, пока они ходили вокруг моего дерева и обследовали каждый угол, так и не додумавшись поднять голову выше. Крепко схватившись одной рукой за ветку, второй я прикрывала рот, чтобы не издать никаких случайных звуков. Казалось, время остановилось для всех, кроме этих страшных чудовищ с оружием в руках. Мне хотелось закричать, позвать папу, чтобы он выгнал этих мужчин, и мама перестала бояться, но, помня её слова "сиди и молчи" и повторяя их себе, как мантру, я молчала.
Все произошло слишком быстро. Как только они все вошли в дом, я увидела, как один из мужчин направил оружие на маму с братом, а в следующую секунду раздались два выстрела, и мама с Сэмом упали на пол. С уст вырвался глухой крик, и я все крепче прижимала рукой рот. С глаз потекли слезы. У меня начиналась истерика, я хотела бежать к папе, звать его, но в темноте не видела, как выбраться из этого двора. Я слышала детские крики, женский плач, раздающийся из дома, слышала выстрелы, а потом тишину… И когда все затихло, дом загорелся синим пламенем, ослепляя глаза и наполняя легкие дымом. Силы покидали меня, и я решила, что пора прыгать с дерева и бежать на кухню, чтобы вытащить маму с братом, а потом звать на помощь. Пару шагов вниз и я услышала, как сломалась ветка подо мной, и не успев ухватиться за что-то крепкое, я упала, почувствовав сильную боль в голове.
В холодном поту вскочила с места, схватившись за голову. Казалось, что она сейчас с треском разорвется на части.
— Почему вы не говорили? — посмотрела на испугавшихся родителей, — Почему молчали про то, как умерли мама с Сэмом? — глаза наполнялись слезами, пока я взглядом бегала по их потерянным лицам.
— Медея, успокойся, пожалуйста, — Эрнест хотел подъехать ко мне, но я отбежала назад.
— Я так больше не могу, — задыхалась. Казалось, пламя того дома добралось до меня и душило своим дымом. — Клянусь, не могу. Хочу умереть, чтобы избавить голову от этих мыслей, — сквозь слезы, старалась вырвать волосы из головы, в надежде, что вырву вместе с ними и пришедшие воспоминания.
Хотела выбежать из гостиной, но от резкой боли в животе, скрутилась на месте и упала на пол, закричав, словно кто-то без наркоза меня ножом разрезал.
Я потеряла сознание. И проснулась только в больнице, уже "привязанная" к капельницам. Но, когда врач заговорила о том, что у меня есть риск выкидыша, а после моего уточнения, сообщила, что я беременна, и срок семь недель, я снова потеряла сознание.
Открыв глаза в очередной раз, меня встречали тёплые руки мамы, гладящие моё лицо, и её глаза, наполненные переживанием и неким проблеском радости.
— Что ещё, мам, я узнаю через неделю? — на глазах вновь наступали слезы. — Осталось хоть что-то, чем жизнь не захотела бы меня ударить?
— Эта новость — подарок судьбы, а не удар.
— Ты хотя бы знаешь, от кого этот ребёнок? — закрыла глаза, сжав челюсть, чтобы не расплакаться в голос.
Эта мысль причиняла мне боль, как и та, что ребёнок зачался в ту ночь, когда он касался меня, но все мысли его были направлены на другую женщину; когда мне наивно показалось, что между нами возникла иная связь, а на самом деле я стала подручным средство для связи с Арианой. И мне было плевать, что Ариана и Медея — это я. Я не чувствовала себя ею и не была ею — она сгорела вместе с мамой и братом в ту злосчастную ночь.
Поэтому, может маме и казалась эта новость подарком судьбы, но для меня она стала очередным проклятьем.
— Что уж теперь говорить об этом, — произнесла с досадой. — Господь забрал у нашей семьи одну жизнь, а следом даровал новую. Ни это ли счастье и глоток нового воздуха в спертость нашего дома?
Я видела в её глазах надежду и мольбу, чтоб я оставила этого ребёнка — дала шанс на воскрешение душевно умершей семье. И я не смогла снова ранить её. Чувствовала себя обязанной перед ними за смерть Эмми и считала, что рождением внука сумею немного искупить свою вину.
Как только меня выписали из больницы, я поняла, что должна исчезнуть из жизни Роланда, как он исчез из моей. Я не хотела, чтобы он знал про ребёнка, не хотела, чтобы сквозь замочную скважину следил за моей дальнейшей жизнью. В штатах это было невозможно, потому что именно он отправил нас сюда, и приставил своих людей следить за нами. Поэтому, не найдя другого решения, я позвонила Демиду и попросила его помочь мне с вопросом по созданию новых личностей всем членам семьи.
— Зачем тебе это? Роланд сделал все, чтобы вы были в безопасности.
— Лучше бы он сделал что-нибудь для безопасности моей сестры. Будь добр, не упоминай при мне его имени! Я хочу улететь в другую страну, чтобы он не знал ничего ни обо мне.
— И ты хочешь, чтобы я помог тебе в этом?
— Да, хочу! Вы, черт побери, обязаны мне! — из-за сломанной психики, я быстро переходила на повышенный тон.
Я знала, что сумею убедить Демида поддаться моей воле. Достаточно было надавить на жалость, сделать акцент на случившемся и заплакать.
Взяв с меня клятву, что я не исчезну из его жизни и буду иногда писать ему, и дав клятву взамен, что не станет искать меня и не позволит сделать это Роланду, он познакомил меня со своим знакомым Аразом, который взялся за работу над новыми документами для нас. Ему потребовался для этого месяц, и как только все было готово, я полетела в Киев забрать новые паспорта. Там то я и познакомилась с Ранией, с которой теперь мы работаем в одном журнале, и она держит меня в курсе всех событий в России, которые хоть немного связаны со мной.
