Овальная деревянная дверь на галерее была заперта. Скилганнон отступил, подышал глубоко и ударил ногой по замку. На третьем ударе дерево треснуло, на четвертом замок вылетел и дверь распахнулась. В комнате, куда вошел Скилганнон, была еще одна дверь, которая оказалась незапертой. Одну из стен смежной комнаты занимали уставленные книгами полки. У открытого окна на балкон стоял красивый письменный стол из резного дуба. Старик, сидевший за ним, не поднял тревоги — он лишь устало смотрел на вошедших. На его лице выделялись скулы и надбровные дуги, зубы внутри большого рта росли вкривь и вкось.
— Что тебе нужно здесь, дьяволица? — спросил он Аскари.
— Она не дьяволица, — сказал Скилганнон. — Она Возрожденная.
— Я знаю, кто она. Исчадие зла. Мы вернули ее назад. Думали, она расскажет нам о чудесах своего времени. Напрасные ожидания. Ландис просил ее, а она смеялась. Вестава ее расспрашивал, но она ничего не могла вспомнить. Дайте мне время, говорила она. Потом она уехала и вернулась с войском. Настали дни крови и смерти. Я знаю ее, слишком хорошо знаю.
— Ты ошибаешься, монах. Это не Вечная, а одна из ее Возрожденных. Она пришла сюда вместе со мной, чтобы свергнуть Вечную. Нам нужен серебряный орел и его яйцо.
— Орла тебе не найти, воин, — засмеялся старик. — Он летает среди звезд, где небо уже не голубое, а черное.
— Но он шлет сюда силу, питающую яйцо, — сказал Скилганнон.
Старик потер лицо искривленной, оплетенной жилами рукой.
— Ох, как я устал.
— Что у вас здесь творится? — спросил Скилганнон.
— Мы совершили ошибку, роковую ошибку. Мы хотели вывести храм за пределы времени. Всего на пару мгновений, чтобы она, — старик указал на Аскари, — больше не отнимала у нас машины. Мы нашли тайные ходы внизу, в подземелье, а в них страшные вещи. Она знает. Оружие, приносящее смерть на большом расстоянии. А в найденных там же бумагах говорилось об еще более страшных устройствах. Были там и карты, показывающие, где они спрятаны. Она испытывала нужду во всем этом. Ей мало было обратить во зло наши труды. Она хотела еще больше власти и нуждалась в этом оружии. Мы не могли этого допустить и попытались скрыть от нее храм. Сначала мы думали, что нам это удалось, — с горьким смехом сказал старик, — но оказалось, что мы всего лишь замедлили течение времени внутри этих стен. Ужасы, которые за этим последовали, не поддаются воображению. Мы стали меняться. Строение наших тел утратило стойкость. Давно оформившиеся кости начали расти заново. Многие из братьев умерли, другие сделались безобразными. Поначалу это шло медленно, и мы не понимали, что происходит. Когда мы поняли, то попытались изменить чары — и сделали еще хуже. Заклятие, скрывающее храм, усилилось, и события стали разворачиваться с такой быстротой, что убежать не успел никто. Лишь немногим братьям удалось добраться сюда, наверх, где перемены происходили не столь бурно. Но в конце концов все они превратились в чудовищ и растерзали друг друга — или бродят стаями там, внизу.
— Однако ты сохранил человеческий облик, — заметил Скилганнон.
Старый монах достал из-за ворота золотую цепь, на которой висел полумесяц, сделанный наполовину из белого кристалла, наполовину из черного камня.
— Это Полумесяц Настоятеля. — Старик рассеянно погладил вещицу. — Теперь его сила почти истощилась, но раньше он излучал яркий белый свет, спасавший меня.
— Прошло пятьсот лет, — сказала Аскари. — Как эти твари внизу еще живы?
— Пятьсот лет? Только не здесь, где день равен часу. По моему расчету, мы наложили свое заклятие лет пятнадцать назад, хотя разум уже плохо мне служит, и я могу ошибаться. Какое-то время мы еще могли выходить за съестными припасами. Потом многие из нас превратились в зверей и начали поедать других. — Старик повесил голову. — Мы считали себя хранителями знания и мечтали вывести мир из дикого состояния, а вместо этого одичали сами. Став чудовищами, мы стали также и долгожителями.
— Почему же вы попросту не остановили магию? — спросил Скилганнон. — Это наверняка положило бы конец ужасам Вечной.
— Остановить магию? Как это возможно? — ужаснулся старик. — Поняв, что наши чары губят нас, мы попробовали их изменить, но чем больше мы пытались, тем хуже все становилось. Несколько месяцев назад мы предприняли последнюю попытку и лишь ускорили неизбежное. Еды в храме больше нет, а мои братья мертвы или едят друг друга.
— Послушай меня, старик. Магия, идущая от орла, каким-то образом проходит через Небесное Зеркало. Куда она поступает потом?
— Никуда, воин. Она просто есть.
— А где здесь у вас святая святых? — спросила Аскари.
— Странно слышать такой вопрос из твоих уст, — усмехнулся старик. — Зло ищет святости!
— Но оно ведь есть, это место? — настаивал Скилганнон.
— Да. Кристальный Алтарь. Его, думается, построил сам Великий Отец. Там мы молились и исцеляли болящих.
— Где он, этот алтарь? — терпеливо спросил Скилганнон. Снизу донесся крик, за ним другой. Старик, будто не слыша, пристально смотрел на Аскари.
— Так где же?
Старик перевел взгляд на дверь в западной стене.
— Идем! — сказал Скилганнон.
— Нет! — Старик поднялся на ноги. — Она не должна к нему приближаться. Она осквернит его!
— Послушай меня! — Скилганнон взял его за руку. — Постарайся понять. Она не Джиана! Она Аскари, жившая в горах там, на юге.
— Может быть, раньше она и была Аскари, о которой ты говоришь, но теперь нет. Меня не проведешь. Я вижу сквозь стены плоти. Вижу ее душу. Это Джиана. Вечная.
Скилганнон медленно повернулся к Аскари, стоявшей с саблей в руке.
— Здешняя магия помутила его разум, — сказала она.
— Нет, — вздохнул Скилганнон. — Еще там, на дороге, посмотрев на тебя при луне, я подумал: что-то не так. У меня чуть сердце не остановилось. Наверно, я тогда же все понял, просто не хотел верить. Как ты сделала это, Джиана?
Он ждал, что она будет отпираться, но она только весело улыбнулась.
— Декаде дал Аскари один из камней Мемнона и этим связал меня с ней. Оставалось лишь умереть. Это больно, очень больно. Почти вот так... — И ее сабля вонзилась в грудь Скилганнона. Отшатнувшись, он попытался достать собственные мечи, но силы покинули его, и он упал. Джиана склонилась над ним. — Не бойся, любовь моя. Ты будешь возрожден. Быть может, к тому времени ты откажешься от борьбы со мной. А сейчас мне пора — меня ждет Мемнон, — сказала она и вышла в дальнюю дверь.
С восходом солнца дренаи стали на дороге в семь рядов по двенадцать человек в каждом. Чуть дальше выстроилась вторая фаланга, резервная. Ставута поместили в заднем ряду второй, с самыми молодыми и неопытными солдатами. Многие из них были неспокойны, но стояли в полной готовности. С высоты Ставут видел, как строится внизу Вечная Гвардия. В своих черных с серебром доспехах они выглядели несокрушимыми, и вдохновенная речь, которую произнес ночью Друсс, вдруг показалась Ставуту слабой и неубедительной.
