— Можешь посылать всех Теней, сколько их есть у тебя — живой ни одна не уйдет.
— Полно, успокойся, мой мальчик. Ты же знаешь, что от гнева у тебя сразу начинает болеть голова. Я искал тебя, потому что ты меня беспокоишь.
— Я видел, как ты беспокоишься. Они чуть не доконали меня.
— Я послал к тебе самых старых и медлительных. Это все, что я мог сделать. Вечная приговорила тебя к смерти. Но я всегда был тебе другом, Декадо, — ты же знаешь, что это правда.
— Да, — признался Декадо, — ты всегда был очень добр ко мне. Я не трону тебя, когда приду убивать эту суку.
— Она творит одно только зло, — согласился Мемнон. — Приговор, который она тебе вынесла, подкосил мою преданность. Вместе мы сумеем свергнуть ее. Нам надо встретиться. Способен ли ты довериться мне и дождаться меня в этой пещере?
— Довериться человеку, который пытался меня убить? Вряд ли, Мемнон.
— Подумай как следует. Я ведь знал, где ты. И мог бы послать побольше Теней, чтобы они убили тебя во сне. Разве не так?
— Да, верно. Хорошо, я подожду тебя здесь.
Почти сутки спустя Мемнон верхом подъехал к пещере.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Хорошо. Голова совсем не болела.
— Прекрасно. Я привез тебе лекарство на случай нового приступа.
В пещере он вручил Декадо медальон с драгоценным камнем и наказал передать его Аскари.
— Зачем? — спросил Декадо.
— Когда придет время, я посредством этого камня помогу Вечной перейти в тело Аскари. Джиана окажется в стане наших врагов, без поддержки своей Гвардии. Ты тоже придешь к Скил-ганнону и будешь всячески ему помогать.
— Зачем?
— Потому что он может найти пропавший храм. Там хранятся сказочные сокровища, Декадо. Они дадут нам великую власть. Я буду связываться с тобой, и наши планы будут меняться в зависимости от ситуации. А теперь мне пора возвращаться.
— Пока ты не уехал, скажи честно: ты в самом деле пошел на это предательство из-за меня?
Мемнон, опустившись на одно колено, положил руку ему на плечо.
— Да, мой мальчик. Ее приговор тебе ранил меня в самое сердце. Ты ведь мне как сын.
Искренность, звучавшая в его голосе, тронула Декадо.
Он не чувствовал себя предателем, когда примкнул к Скилган-нону, и совесть его не мучила. Во время совместного путешествия он проникся симпатией к этому человеку, к дренайским солдатам и даже к купцу Ставуту. Их цель не имела ничего общего с богатством, с местью или со славой. Они собирались спасти мир от зла и готовы были умереть за это. С ними Декадо обрел чувство товарищества и душевное тепло, которого никогда не знал прежде.
Битва за правое дело рядом со Скилганноном стала величайшим мгновением всей его жизни, и он почувствовал, что разрывается надвое, когда голос Мемнона зашептал у него в голове после боя:
Теперь оставь их, мой мальчик. Я прошел через другой перевал и жду тебя около храма. Скилганнон тоже скоро будет здесь, а с ним и Джиана. Победа близка.
Они спрятались в скалах у кратера. Когда появились Скилганнон и Джиана, у Декадо упало сердце. Ему очень не хотелось убивать этого воина. В тот миг он пожалел, что послушался Мемнона и не дождался последней битвы вместе с дренаями. Только теперь он понял, что совершает предательство — раньше он думал только о том, как отомстить вероломной Джиане. Но Скилганнон шел навстречу опасности, не ведая о том, что женщина рядом с ним — его враг и что еще двое врагов затаились поблизости.
Ему вспомнился их последний разговор:
«Что ж, удачи тебе, Декадо».
«Ты не просишь меня остаться? Не взываешь к моей преданности?»
«Нет. Спасибо за то, что ты сделал для нас сегодня. Ты отменный воин. Может быть, мы еще встретимся, в лучшие времена».
Лучшие времена?
Скилганнон и Джиана сошли в кратер — и вдруг исчезли. Декадо с обнаженными мечами подбежал к краю воронки и увидел отражение тайной дороги. Тем же способом, что и Скилганнон, с идущим позади Мемноном, он добрался до открытых теперь дверей и вошел в храм. Внутри Мемнон присел, закрыл глаза и погрузился в транс. Декадо ждал рядом с мечами в руках. Вдалеке завывали какие-то звери, потом раздался чей-то предсмертный вопль. Мемнон очнулся и сказал:
— Ступай вперед. Я буду тебя направлять. Нам нужно подняться на самый верх. Будь осторожен, здесь повсюду чудовища.
На них нападали трижды. Первым был огромный уродливый пес, которого Декадо убил без труда. С другим чудищем, двухголовым и четвероруким, пришлось повозиться несколько дольше.
Одна из голов гнила и была вся зеленая, другая беспрестанно вопила. Чудище накинулось на Декадо с зазубренной железякой в одной руке. Из-за обилия этих мельтешащих рук Декадо никак не мог добить его окончательно. После долгой борьбы в узком коридоре он применил трюк, который много раз использовал в Дирана-не. Он подкинул меч к потолку острием вверх, поставил носок под рукоять и выбросил ногу вперед. Меч, пущенный, как копье, пронзил бледную грудь чудовища. Руки у него бессильно поникли, и Декадо, метнувшись вперед, снес живую голову с плеч.
Третья атака могла оказаться самой опасной. К винтовой лестнице, по которой они поднимались, сбежались десятки зверей. Поначалу те оставались на месте, но Декадо оглянулся и увидел, что несколько похожих на собак тварей прыжками несутся за ними.
Наверху была дверь. Мемнон с Декадо закрыли ее за собой и вставили в скобы лежавший рядом деревянный засов. Дверь тут же содрогнулась от удара снаружи, с косяка посыпалась пыль.
— Не знаю, долго ли она выдержит, — сказал Декадо.
— Тогда поспешим.
Они взбежали еще по двум пролетам лестницы и наконец вошли в этот зал с золотой колонной и мерцающими огнями.
Здесь Декадо стало еще тяжелее. Он услышал слова Мемнона о его убиенных детях и понял, что наставник предал Вечную не ради него. Он, Декадо, послужил лишь орудием его мести.
Затем вошел Скилганнон, и горе Декадо сделалось еще глубже.
— Теперь моя радость полна. Мне предстоит убить прославленного героя, — как-то помимо него произнес его собственный голос.
Раскаяние захлестывало его, как воды темной реки.
Джиана смотрела, как два противника описывают круги. Олек держал мечи по-наашански — правый опущен, левый поперек груди. Видя, что Декадо ищет брешь в его обороне, он внезапно поменял их: левый опустился вниз и выдвинулся вперед, правый занял защитную позицию у груди. Этому его много веков назад обучил Маланек. Клинок, опущенный вниз, служит для ответных ударов. Бойцы, одинаково хорошо владеющие обеими руками, как Олек, запутывают противника этими молниеносными переменами, и тот не знает, откуда ему ждать атаки. Декадо прыгнул вперед, целя Мечом Крови в грудь Олека. Тот с легкостью отразил этот выпад и сделал ответный, который Декадо блокировал Мечом Огня. Мелькающие мечи сошлись вместе, и рубящие удары вперемешку с колющими посыпались градом. Стальная песнь наполнила зал. Скорость и мастерство бойцов завораживали Джиану. Олека она видела в деле и раньше, но никогда он еще не выступал против столь одаренного воина, как Декадо. Оба двигались, как танцоры, словно долго репетировали каждый свой шаг, а клинки перемещались так быстро, что Джиана не всегда могла уследить за ними. Лишь когда выше локтя Декадо показалась первая кровь, она поняла, что он задет. Этот безумный темп не мог продержаться долго — бойцы разошлись и опять стали кружить. Теперь Джиана видела, что у Олека на шее тоже появился порез и рубашка у него на груди разрезана. Еще волосок, и Декадо рассек бы ему шейную артерию. Теперь в атаку пошел Скилганнон, а Декадо пятился, отчаянно отбиваясь. Ноги у него работали безупречно, и он ни на миг не потерял равновесия. Он отразил навесной удар и попытался ответить, но безуспешно. Когда они сошлись близко, Скилганнон внезапно боднул его и отбросил назад. Из рассеченной брови Декадо струилась кровь.
