— Я.
— Больше нет бой, — сказал Шакул. — Мы уходим.
— Не трогай крестьян, Шакул, — сказал Скилганнон. — Возвращайтесь в свой полк или идите на север. Здесь больше не убивай. Даешь слово?
— Слово? — повторил зверь.
— Обещание. Голокожих не трогать.
— Не трогать. — Сказав это, Шакул махнул остальным, и они зашагали к дыре, проделанной ими в задней стене. Шакул посмотрел в глаза Скилганнону, но ничего не сказал и последовал за другими.
Молодой человек в красном застонал, пошевелился и сел.
— Кажется, я не умер, — пробормотал он. Женщина слезла вниз, и Скилганнон увидел ее лицо. Ему показалось, что сердце у него перестало биться.
— Джиана! — прошептал он.
Перед тем как стена обрушилась и в пещеру ворвались джиа-мады, Аскари разложила рядом с собой все оставшиеся стрелы, взяла одну и приготовилась биться не на жизнь, а на смерть. Она не испытывала ни страха, ни сожалений — только свирепую готовность выжить, готовность убить любого врага.
Увидев зверей воочию, она поняла, что выжить ей не удастся. Их слишком много, и движутся они слишком быстро. В лучшем случае она сможет убить троих, но остальные взберутся на полку и стащат ее вниз.
Она видела самоубийственный прыжок Ставута, видела, как его отшвырнули к стене, но даже тогда ни о чем не пожалела и не ощутила страха. С полным хладнокровием пустила она три стрелы и протянула руку к четвертой.
А после свершилось чудо. В бой вступили два воина — один мощный, чернобородый, с блестящим двойным топором, другой высокий и тонкий, с двумя мечами, золотым и серебряным.
В короткой схватке они убили двух джиамадов, а третьему раскроили морду. Аскари приготовила очередную стрелу. Но высокий крикнул другому «Стой», а потом взглянул на нее, и она дрогнула, увидев его сапфировые глаза. «Не стреляй больше», — приказал он и велел вожаку джиамадов выйти вперед. Все последующее показалось Аскари сном. Вожак подчинился ему, они поговорили, а потом — о диво! — джиамады один за другим ушли из пещеры. Еще несколько мгновений она так и сидела на своей полке, глядя на воина с мечами. В жизни она знала только одного человека, облеченного властью, — Ландиса Кана. Но этот был не такой. Одной лишь силой духа он остановил жестокий, кровавый бой. Говорил он странно, тщательно произнося каждое слово — почти как стихи. Ставут застонал, сел и пробормотал в тишине: «Кажется, я не умер». В этом он весь — говорить то, что и так всем ясно. Аскари собрала стрелы в колчан, повесила его на плечо и слезла вниз. Она хотела поблагодарить спасителей, но воин с мечами вдруг побелел и уставился на нее. В его глазах она прочла боль и желание.
— Джиана! — шепотом произнес он. Аскари почувствовала себя неуютно.
— Я Аскари-охотница, — сказала она, — а это мой друг Ставут. Мы благодарим вас за помощь.
Воин потемнел, и ей померещилось, что он рассердился.
— Позаботься лучше о своем друге, — отрезал он и ушел в темноту за разрушенной задней стеной.
— Я Харад, — сказал человек с топором, — а это... был Скилганнон.
— Похоже, со зверями ему разговаривать проще, чем с женщинами.
— Всем проще, — с чувством ответил Харад, и его искренность вызвала у Аскари улыбку. Подойдя к Ставуту, она осмотрела его голову. На виске набухла большая, кровоточащая шишка.
— Крепкий же у тебя череп, Стави.
— Меня тошнит, — пожаловался он, — и пещера плывет куда-то.
— Ложись. — Она приспособила одно одеяло вместо подушки и укрыла Ставута другим.
Впервые ощутив, как здесь холодно, Аскари поежилась. Фонарь почти не давал тепла. Она развела костер, села рядом и стала греть руки. Харад присоединился к ней. Он был не из разговорчивых, но все же рассказал ей, что они со Скилганноном пришли из деревни. Она обрадовалась, узнав, что Киньон жив, но ей хотелось разузнать что-нибудь о человеке с сапфировыми глазами.
— Он еще вернется сюда? — спросила она. Харад пожал плечами. — Давно вы с ним дружите?
— Нет. Всего несколько дней. Ландис Кан попросил меня показать ему горы. У тебя тут есть какая-нибудь еда?
— В котомке. Вяленая говядина. Угощайся, я не хочу. Харад без долгих церемоний достал мясо и принялся за еду.
Игра в молчанку надоела Аскари. Взяв лук, она вышла через проломленную стену и по темным туннелям вскоре выбралась на карниз под открытым небом. Там в лучах восходящего солнца сидел Скилганнон.
— Из твоего Харада слова не вытянешь, — посетовала она.
— На мой взгляд, это одно из его достоинств.
— Я чем-то рассердила тебя?
— Нет-нет. — Он примирительно улыбнулся. — Пожалуйста, посиди со мной. Здесь очень красивый вид.
Она села рядом с ним, глядя на вершины деревьев и уходящие вдаль холмы. Безоблачное небо расстилалось над ними, воздух был свеж и прохладен.
— То, что ты сделал в пещере, просто удивительно.
— Мне посчастливилось. Нам всем посчастливилось. — Сейчас он говорил более дружелюбно, однако не смотрел на нее.
— Ты из числа Легендарных?
— Впервые слышу о них.
— Они живут на севере. И придерживаются старых дренайс-ких обычаев.
— Нет, не знаю. Я сам из-за моря, из Наашана.
— Никогда не слыхала о таком месте. Но по твоему говору можно догадаться, что ты зарубежник.
— Мне почему-то кажется, что тебе бы понравился Наашан. — Он глубоко вздохнул и спросил: — Ты выросла здесь, в горах? — Аскари кивнула. — А что, Ландис Кан часто тебя навещает?
— По-моему, он питает ко мне какие-то чувства. Мне от этого не по себе.
— Ты знаешь, почему звери охотились за тобой?
— Я убила одного там, в деревне.
— Нет. Киньон сказал, что в деревню они явились именно за тобой.
— Что за вздор! У меня нет врагов. Ни здесь, ни тем более в Зарубежье.
— Ландис Кан должен знать. И я вырву у него правду, — с новым порывом гнева сказал Скилганнон.
Аскари, глядя на него в профиль, внезапно вздрогнула.
— Мы раньше не встречались с тобой?
— Не в этой жизни.
Последовало долгое молчание, и Аскари поднялась.
— Я вижу, мое общество не приносит тебе удовольствия, Скилганнон, — с ноткой печали сказала она.
— Ты в этом не виновата. — Он взглянул на нее, и у него перехватило дыхание. — Когда-то... — запинаясь, продолжил он, — я любил одну женщину. Ты похожа на нее... очень похожа. И ваше сходство надрывает мне сердце.
— Джиана, — сказала она, опять садясь рядом, и он увидел, что напряжение отпустило ее. Она откинула назад волосы и подставила лицо солнцу.
