– Сюда попала дробь, – сказал Ноа, закрывая дырки ладонями, как будто это могло помочь. – Нас точно хотели утопить, и у них получается.
Впереди показался мост. Я знала, что тут вдоль границы поместья шла дорога – пробравшись под мостом, мы окажемся на территории Блэкуотеров. Похитители точно об этом знали – и в обычной ситуации поджидали бы нас на мосту, но сейчас им это не удастся. Всё вокруг было залито водой. Свет прибавлялся, тени убегали прочь, и последствия ливня становились видны всё чётче. Мост, по которому проходила дорога, был практически затоплен. На поверхности торчало только белое ограждение. Опоры моста скрылись под водой, так что, подплыв ближе, мы просто уткнулись в кирпичную кладку.
– И что теперь? – спросил Ноа.
– Думаю, нужно вылезти и пойти по дорожке, – сказала я.
– Это безумие – так нас поймают.
– Если мы сплавим нашу подругу-морозилку вниз по течению, похитители подумают, что мы всё ещё внутри.
– Обманный манёвр? – переспросил Ноа. – Не сработает. Нужно догрести до берега и пойти в лес.
Я не стала отвечать. Перебирая руками по неровной кладке моста, я переместила морозилку к краю моста. Когда она чиркнула дном, я выпрыгнула, погрузившись в ледяную воду по самые подмышки. От холода у меня перехватило дыхание, но я упрямо двигалась против течения.
– Вылезай! Быстрее, неизвестно, когда эти сюда доберутся! – крикнула я, пробираясь по воде.
– Ты с ума сошла, – Ноа перебросил одну ногу через борт морозилки.
– Я всё правильно делаю, – ответила я. Потянув морозилку за борт, я почувствовала, как её колёсики зацепились за мост. – Нам просто нужно…
Течение с лёгкостью перекинуло морозилку через мост и повлекло дальше, раскачивая и крутя во все стороны.
Ещё мгновение я смотрела вслед морозилке, а затем вскарабкалась на мост. Теперь вода была мне ниже колен; я больше не боялась, что течение унесёт меня, и отпустила перила.
У меня за спиной шлёпал по воде Ноа, бормоча невнятные жалобы. Я почувствовала, что снова закипаю, как вчера.
Я старалась идти там, где помельче, а он – нет, так что расстояние между нами увеличилось, и от этого я разозлилась ещё сильнее. Казалось, прошлую ночь, когда мы снова сблизились, унесло паводком. Он – Ноа Белкум, а я – это я. Полные противоположности.
Я что, завидую? Да, завидую – его правам, его привилегиям, – но быть таким, как он, не хочу. Он просто атавизм. Я хочу, чтобы таких людей, как он и его «благородная» семейка, не было. Точка.
Я поняла, что хочу равенства – и не хочу, чтобы все мы продолжали кланяться лорду и леди Б. Не хочу, чтобы мама вытирала грязь с их обуви или кровь с лица Ноа. Не хочу, чтобы они были первым сортом, а мы вторым.
Однако сейчас Ноа был обут, а мои ноги замотаны в пластиковые пакеты. Вот и всё.
Впереди показалась дорога. Поместье было справа от нас, слева тянулись леса, а сзади я услышала отдалённый рёв мотора. Может, это было совпадение, а может, похитители ехали по противоположному берегу.
Я не знала дальности выстрела охотничьего ружья и узнавать не хотела.
– Ноа, поторопись, – сказала я.
Ноа тоже услышал шум мотора и наконец-то прибавил ходу.
Перед нами встал неприветливый лес. По его границе тянулась заросшая ежевикой канава, а за ней поднимались заросли терновника.
– Мы тут не пройдём! – крикнул Ноа, обгоняя меня. – Пошли дальше.
Я попыталась поднажать, но тщетно. Ноги словно сковало льдом, и я оглянулась в сторону моста, – мне казалось, что мы только упускаем время.
Людей я не увидела – только морозилку, которую крутило в водовороте. Тут снова зашумел мотор, заскрипели шины – машина развернулась и двинулась в обратном направлении.
– Порядок, – я остановилась как вкопанная и упёрлась руками в колени, пытаясь отдышаться.
Выпрямившись, я заметила, как бледное солнце светит на дорогу и отовсюду поднимается дымка – от воды, от земли и даже от Ноа.
На тропинку выскочил кролик, заметил нас и снова скрылся в зарослях.
На мгновение мне почудилось, что всё нормально. Даже стоять на обочине в носках мертвеца больше не казалось странным.
– Лесопилка открывается в восемь, – сказал Ноа, садясь на корточки. – А сейчас, должно быть, почти восемь.
Он был прав. На лесопилке Дейв, он нормальный, там безопасно.
Из последних сил мы перебрались через перелаз и оказались на поле, поросшем чертополохом. От моих пластиковых пакетов остались жалкие ошмётки на лодыжках, и я пробиралась по полю медленно, как черепаха.
– Давай, неудачница, – сказал Ноа.
Значит, мы оба сменили любовь на ненависть.
Может, так и проще – будем говорить, что хотим.
– Это не я неудачница. Если бы не я, ты бы утонул в том сарае.
– Меня бы спасли, я слишком важен, – ответил он.
– Вот в этом и есть твоя проблема, – я остановилась, чтобы вытащить из ступни колючку. – Ты думаешь, что слишком хорош для того, чтобы общаться со всеми нами. Слишком особенный. Слишком привилегированный. Ведь так, а?
– Заткнись, Вив, – сказал он. – Я слишком устал, чтобы тратить время на эту чушь. Я знаю, что ты соль земли, а я никчёмный богатей, но сейчас мы оба в беде.
Я заткнулась. Я тоже слишком устала. Я представляла себе кровать, пуховые одеяла, согревшиеся ноги. Наконец мы вышли из зарослей чертополоха к изгороди и неуклюже перебрались через колючую проволоку и кусты боярышника. Мне пришлось придерживать проволоку, чтобы Ноа не зацепился за неё кудрями.
– Рапунцель, – проговорила я.
– Что?
– Ничего.
Молча мы потащились по следующему полю. Оно выходило к реке, и столбы забора торчали из воды, как сваи.
Примерно на середине поля пылающая во мне ярость погасла, оставив только тлеющие угли.
Мы пересекли тропинку и остановились у огромного тиса. Здесь мы с Дейзи часто сидели, когда были маленькими. Корни тиса оплетали берег. Они были сухими и пыльными, как будто тис выпил весь паводок до капли. На стволе запёкся красноватый древесный сок. Я подумала, не стоит ли устроиться здесь и поспать несколько часов, но Ноа шёл вперёд, его туфли мелькали впереди. И я, прихрамывая, следовала за ним, еле переставляя почти босые ноги.
Я вспомнила, как на прошлой неделе он ухмылялся, проезжая в сент-дэвидском микроавтобусе мимо меня и моих друзей. Зачем я только тратила силы на его спасение? Я стала вспоминать все слова, которыми я его обзывала: гадёныш, жертва инцеста, слизняк, – и придумывать новые.
Вслух я начала перечислять всех самых мерзких существ на земле:
– Таракан, скорпион, иглобрюх… Как там называются рыбы, которые прячутся в песке?
