Я не поняла, о Крисе она говорит или о Сандживе. Лорд Б. уставился на жену так, как будто видел её впервые в жизни.
– Бедный Санджив, – прошептала мама, шмыгнув носом. – Он был в машине.
Уголки её губ опустились.
– В машине? – я подумала, она имеет в виду «мини».
– Да, в старой машине на свалке.
– Что?
– Ш-ш-ш, потом расскажу.
– А вы? – инспектор Хейгер обратилась к Крису, и я поняла, что всё это было срежиссировано. Нас всех – лорда Б., Криса, леди Б., меня с Ноа – собрали вместе, чтобы мы задали нужные вопросы. – Почему вы решились на такое?
Крис уставился в землю.
– Дело было в Ньюберри, в 88-м году. Убили охранника. Мне было 19, и пистолет был у меня. Я не хотел, но… – Он поднял взгляд на леди Б. – Она знала. Она всё выяснила, разнюхала моё прошлое – какой-то парень в пабе написал ей признание. Она его против меня и использовала. Шантажировала. Я бы всё потерял – работу, дом, всё. Дейв мой друг, он мне помог, но я не должен был его в это втягивать.
Крис сглотнул.
Руки леди Б. расслабленно свисали у неё по бокам. Она слегка взмахнула ими и вдруг выхватила из машины маленький огнетушитель и рванулась к Крису, целясь огнетушителем ему в голову.
– Ты последний дурак! Ты кретин, ты всё уничтожил! – кричала она.
Двое вооружённых полицейских бросились на неё и повалили на землю.
* * *
Спустя несколько часов мы сидели в холле Блэкутотер-хауса: Тай у моих ног, мама рядом на диване, а лорд Б. обхватил сына так, словно тот мог наполниться гелием и улететь. Мы наконец-то согрелись. Каждые пять минут лорд Б. стискивал Ноа в объятиях ещё сильнее, словно хотел раздавить его своей любовью.
– Ноа, Ноа, мой мальчик, мой милый, я думал, что больше никогда тебя не увижу.
– Папа, – отвечал Ноа, прижавшись головой к отцовской шее, – папа.
На лице у него блестели потоки слёз.
На пятый раз лорд Б. потянулся ко мне и неловко обнял. Его щетина царапала и щекотала мне лоб; он сжимал меня так же крепко, как и Ноа.
– Вив, – пробормотал он, – Вив, спасибо. Спасибо тебе.
Мне было бы неловко – но так много уже произошло, что больше меня ничто не могло смутить. Это было так пронзительно и так по-настоящему, что я, наверно, запомню этот момент на всю жизнь.
Я посмотрела на них – любящих отца и сына. Они сидели так близко друг к другу, что светлые кудри Ноа переплелись с седой гривой его отца. Кажется, на моей памяти они никогда так крепко не обнимались, не прижимались друг к другу, не соединяли рук.
Они оба смотрели на пламя камина, и огненные блики плясали на их лицах.
Полицейские уехали. Вопросов они больше не задавали. Мы знали, что Санджив мёртв и что он погиб как герой. Мы знали, что его тело спрятали в старой машине на свалке. Значит, оно было там, когда я туда приходила. Я содрогнулась. Хорошо, что не я его нашла.
Я всё ещё отчасти презирала Ноа, но словно бы вопреки этому, мне было его жаль. Он потерял мать и, наверное, никогда не сможет её простить.
– Здесь всё изменится, – тихо сказал лорд Б. – Пора начать всё заново.
Я не поняла, что он имеет в виду. Конечно, многое изменится – а многое уже изменилось. В поместье Блэкуотер ничто не осталось таким же, как неделю назад. Я пошевелила пальцами на ногах. Их намазали белой мазью, а сверху надели что-то вроде хлопковых носков.
– Серьёзных травм нет, – сказал санитар, когда бинтовал меня.
Я водрузила ноги на кожаный пуфик, который, наверно, стоил тысячу фунтов, но никто не возражал. Никого ничего не смущало. Тай грыз противную фальшивую кость, которую ему купила мама. Мы ели тосты с сыром прямо в пижамах, засыпали всё вокруг крошками, но никто не отправил нас за стол.
– Значит?… – начал Ноа, но замолчал.
– Что, мой мальчик? – спросил его отец, по-прежнему глядя в огонь и гладя сына по волосам.
Тай выплюнул кость и положил морду мне на колено. Тигра посмотрел на него с отвращением, забрался на спинку кресла и свернулся калачиком.
Ноа сглотнул.
– Значит, я смогу пойти в другую школу?
Тень пробежала по лицу лорда Б., он нахмурился.
– Но в Сент-Дэвиде у тебя всё хорошо, разве нет? Друзья и всё прочее?
Ноа стряхнул отцовские руки со своих кудрей.
– Нет, папа, у меня там всё плохо, – он уставился в пол. – У меня вообще нет друзей.
– Но этого не может быть, Ноа, – лорд Б. погладил его, как собаку. – У тебя наверняка много друзей. Тот высокий мальчик, сын члена парламента – ты же ходил к нему на вечеринку?
Ноа кивнул.
– Ходил. И закончилось всё тем, если помнишь, что меня закопали в куче листьев – этот парень и прочие регбисты.
Лорд Б. снова нахмурился.
– А тот парнишка из Германии? Как его звали – Ганс, Гельмут? Его отец, кажется, банкир.
– Его звали Гаральд, и он уехал через неделю, потому что возненавидел эту школу.
– Но ведь Сент-Дэвид – такая хорошая школа! Там учились и я, и Перегрин, и твой дедушка… Это традиция. Там лучшие ученики, и они поступают в самые лучшие университеты.
Ноа вздохнул.
– Папа, можно я всё-таки буду ходить в другую школу? Например, в Хершельскую?
Лорд Б. был шокирован. Мама уронила очки на пол.
– Но это же моя школа, – медленно произнесла я. – Ты хочешь ходить в мою школу? Она совсем не похожа на Сент-Дэвид.
– Вот именно, – сказал Ноа. – Пожалуйста, папа! Я просто хочу завести друзей, самых обыкновенных. Которые занимаются самыми обыкновенными делами. В Сент-Дэвиде обыкновенных нет. У всех родители или в парламенте, или в Южной Америке. Никто не общается просто так, как Вив со своими друзьями.
– Даже не знаю, – сказал лорд Б., глядя на маму, как будто она могла предложить решение. – Ни один Белкум никогда не ходил в такую школу.
Мама подтолкнула меня локтем.
Я посмотрела на неё.
Она прошептала:
– Ну же, Вив.
Секунду я колебалась. Ноа? В Хершельской школе? Потом я подумала обо всех тех, кто туда ходит, – о самых разных людях. Потом поняла, что улыбаюсь при мысли о том, что буду чаще видеться с Ноа, и сказала:
– Хочешь пойти с нашей компанией на рождественскую ярмарку?
Этот вопрос вылетел у меня раньше, чем я его как следует обдумала.
Лицо Ноа просветлело:
– Правда?
Я кивнула:
– Да, правда.
Я прислушалась к своим ощущениям.
