V Человек из моря
Гершом перестал ощущать разницу между сном и реальностью. Кожа на плечах и руках обгорела и покрылась волдырями. Обеими онемевшими руками он смертельной хваткой держался за обломок доски. Внутренний голос предлагал успокоиться и отдохнуть, но Гершом его не слушал.
Перед глазами несчастного проплывали жуткие картины: птицы с горящими крыльями, человек с посохом, который выскальзывает у него из рук и превращается в кобру; трехголовый лев с обожженным телом. Затем Гершом увидел сотни юношей-камнерезов, которые обрабатывали огромную каменную глыбу. Один за другим они погибали. Юноши медленно тонули в камне, словно в воде. Наконец, все, что мог видеть Гершом, — это руки с растопыренными пальцами, которые, казалось, пытались вырваться из своей каменной гробницы. Его непрерывно преследовали голоса. Один был похож на голос его деда — суровый и беспощадный. Другой принадлежал его матери, умолял Гершома хорошо себя вести. Гершом попытался ответить ей, но потрескавшиеся губы не слушались, а язык присох к небу. Потом он услышал голос маленького брата, который умер прошлой весной: «Иди ко мне, брат. Мне здесь так одиноко».
Раненый и измученный, он уже готов был сдаться, но обломок доски наклонился, и юноша открыл свои налитые кровью глаза. Гершом увидел черную лошадь, плывущую по морю. Затем он почувствовал, как что-то коснулось его тела. Лысый великан с раздвоенной бородой плыл к нему. Гершому он показался знакомым, но вспомнить, откуда он его знает, не смог.
— Он жив! — донесся до него чей-то крик.
— Тащите канат. — Человек обратился к нему. — Ты можешь отпустить доску. Теперь ты в безопасности.
Гершом продолжал держаться за обломок палубы. Голоса соблазняли его уступить смерти. Доска ударилась о борт корабля. Гершом посмотрел на ряд весел у себя над головой. Люди наклонились с борта судна, обвязали веревку вокруг его талии, и он почувствовал, как его поднимают из воды.
— Отпусти доску, — велел ему бородатый спасатель.
Теперь Гершом уже сам захотел это сделать, но не смог. Он не чувствовал своих рук. Великан мягко разжал его пальцы. Канат натянулся, и египтянина достали из воды и перетащили за борт, он упал на палубу. Гершом закричал, когда его обожженная спина коснулась шершавого дерева. От крика заболело пересохшее горло. Черноволосый юноша с пронзительными голубыми глазами присел рядом с ним и велел принести воды. Гершому помогли сесть и поднесли ко рту чашу с водой. Сначала у него не получалось глотать. Все его попытки напиться закончились неудачей.
— Медленно! — посоветовал голубоглазый юноша, — подержи воду во рту. Пусть она стечет вниз.
Пополоскав рот, египтянин снова попытался сделать глоток. Небольшое количество воды попало ему в горло. Ему показалось, что он не пробовал ничего более вкусного. Потом Гершом потерял сознание.
Когда Гершом пришел в себя, то увидел, что лежит под временным навесом, который установили на носу корабля.
Рядом с ним сидел веснушчатый мальчик. Мальчик увидел, что раненый открыл глаза, вскочил и куда-то побежал. Через несколько секунд его спаситель склонился под навесом и сел рядом с Гершомом:
— Мы снова встретились, египтянин. Ты — счастливый человек. Если бы мы задержались, то потеряли бы тебя. Меня зовут Зидантос.
— Я благодарен тебе. Спасибо, — Гершом, приподнявшись, потянулся к кувшину с водой. Только теперь он заметил, что его руки перевязаны.
— Ты сильно поранился, — сказал Зидантос. — Но ты поправишься. Вот позволь мне помочь тебе. — С этими словами он поднял обтянутый кожей кувшин. Гершом напился, на этот раз удачно. Со своего места он смог разглядеть корабль и узнал его по размеру. Сердце тревожно вздрогнуло.
— Да, — подтвердил великан, поняв все по выражению его лица, — ты на «Ксантосе». Но я много знаю о кораблях. Этот очень большой. «Ксантос» — господин моря, и ему это известно.
Гершом улыбнулся, потом поморщился от боли, потому что его нижняя губа потрескалась.
— Отдохни, парень, — посоветовал Зидантос. — Силы скоро снова вернутся к тебе, и ты сможешь приступить к работе как член команды.
— Вы… не знаете меня, — слабым голосом прошептал Гершом. — Я не… моряк.
— Может, и нет. Но ты храбр и силен. И, во имя Гадеса, ты достаточно времени провел на обломке палубы.
Гершом лег. Зидантос продолжал говорить, но его голос звучал для египтянина как шумовой фон, и юноша погрузился в сон без сновидений.
Геликаон стоял за штурвалом и следил за курсом корабля, рассекающего волны. Вернулись дельфины, которые плыли, подпрыгивая рядом с судном, он наблюдал за ними какое-то время, его обычно тревожное сердце успокоилось. Только в море он мог ощутить такое опьяняющее чувство свободы.
На земле было столько скучных отвлекающих дел. Под началом Геликаона было пятьдесят кораблей, и у него постоянно возникали проблемы, которые требовали внимания. Геликаон должен был дать разрешение на починку судов, прочитать отчеты капитанов, встретиться с писцами и казначеями, проверить счета по доставке груза или металла. Его поместья тоже требовали надзора, и хотя за его табунами и границами следили надежные люди, но оставались вопросы, которые мог решить только он. Сердце Геликаона наполнялось радостью, когда он думал о юном Диомеде. Его сводному брату исполнилось двенадцать, и через несколько лет он сможет взять на себя настоящую ответственность. Светловолосый мальчик умолял позволить ему плыть на «Ксантосе», но ему запретила мать.
— Я — царь, — сказал Диомед. — Люди должны слушаться меня.
— Ты станешь царем, и люди будут слушаться тебя, — возразил ему тогда Геликаон. — Но сейчас, мальчик, мы оба должны подчиняться царице.
— Это несправедливо, — пожаловался Диомед. — Ты же плавал с Одиссеем на «Пенелопе», когда был маленьким.
— Я был на три года старше тебя. В следующий раз, когда я увижу Одиссея, спрошу, сможешь ли ты отправиться с ним в плавание когда-нибудь.
— Ты сделаешь это? О, это будет чудесно. Ты разрешишь, мама?
Изящная золотоволосая царица Халисия посмотрела на Геликаона с мягким упреком.
— Да, — сказала она. — Если Одиссей согласится.
— Он согласится, — воскликнул Диомед, — потому что я такой же храбрый, как Геликаон.
— Еще храбрее, — уверил его сводный брат. — Когда мне было столько же лет, как тебе, я всего боялся.
— Даже пауков?
— Особенно пауков.
Мальчик вздохнул.
— О, Геликаон, я хотел бы отправиться с тобой в Трою. Я бы познакомился с моим великим дядей Приамом и братом Гектором. Правду говорят, что он собирается жениться на прекрасной Креусе?
— Нет, неправда. А что ты знаешь о прекрасных женщинах?
— Я знаю, что у них должна быть пышная грудь, и они должны целовать мужчин все время. Разве Креуса не прекрасна? Павзаний считает ее красивой.
