— О, может, ты и слышала. Геликаон — это его прозвище, так его называют друзья. Его настоящее имя — Эней, он — царевич Дардании.
— Ты прав, Одиссей, я слышала это имя. Человек, который не захотел быть царем.
— И гораздо больше, — продолжил Одиссей. — В меньшей степени это было продиктовано его желанием, в большей — почтением к отцу. Этот ублюдок не заслужил такого сына. Анхис был подлым человеком. Ему следовало родиться с чешуей вместо кожи, как у ящерицы. Он лишил Геликаона прав и сделал своего другого сына, Диомеда, наследником.
— Почему?
— Длинная история. Я расскажу тебе ее на пути в Трою. Но Анхиса убили в ту ночь, когда мы приплыли в Дарданию. Геликаон плавал на «Пенелопе» в течение двух лет, и мы только что бросили якорь перед крепостью его отца. Убийца напал той же ночью. После смерти царя ситуация была на грани гражданской войны, наследник престола был еще ребенком. У народа может быть только один царь. И ты знаешь, что бы случилось в большинстве стран?
— Ребенка и его мать убили бы, — ответила Андромаха. — Или люди, верные царице, попытались бы убить Геликаона.
— Точно. Некоторые сторонники царицы пришли на берег, намереваясь его убить. Другие, верные ему люди, собрались вокруг корабля, чтобы их остановить. Моряки с «Пенелопы» взяли в руки оружие. Они бы сражались за Геликаона, потому что любили его. И до сих пор любят. Должна была состояться битва. — Одиссей засмеялся. — Во имя Ареса, знаешь, что он сделал? В семнадцать лет! Он приказал всем спрятать оружие, подошел к людям, которые хотели убить его, и попросил отвести его к царице. Она была в своих покоях в окружении верных стражников. Халисия была испугана, потому что — она, хотя и милая девушка, но всего лишь слабая женщина. Геликаон уверил ее, что с ребенком будет все в порядке и ей не причинят никакого вреда. Затем он обещал царице выполнить желание отца и поклялся в верности Халисии и Диомеду. Он стоял там безоружный, полностью в ее власти и все же победил. Геликаон полностью подчинил их, от его слов исходила искренность. За несколько месяцев он реорганизовал царство, назначив новых советников, чтобы помогать царице. Обошлось без битв, смуты и убийств. Необычно, ты согласна?
— Да, — кивнула она. — Почему он так поступил?
— Ты должна спросить об этом у него. Может, он тебе расскажет. — Одиссей подошел к воде и сел на камень. — Какое-то время корабли останутся на берегу, поэтому позавтракаем здесь. — Он принялся за кусок пирога, который принес Ксандер.
— Расскажи мне о Геликаоне, — попросила Андромаха, сев рядом с ним. — У него есть дети?
Одиссей усмехнулся.
— Ты спрашиваешь, женат ли он? Нет. Он ждет любовь. Надеюсь, что он ее найдет.
— Почему бы нет? Он молод, богат и смел.
— Да, он смел, но любовь требует иную смелость, Андромаха.
— Мне это не понятно, — улыбнулась она.
Царь Итаки пожал плечами.
— Воин мечтает никому никогда не подчиняться, но он будет вынужден это делать, если познает любовь.
— Это еще одна загадка, а у меня плохо обстоят дела с загадками, — сказала она.
— Это понятно немногим. Воины боятся сдаться на милость победителя. Они дерзкие и гордые. Они будут сражаться до конца за то, во что верят, и будут стараться победить. Любовь выше всех этих побед. Правда состоит в том, что человек может найти истинную любовь только, когда уступит ей. Когда он откроет свое сердце любимому человеку и скажет: «Вот оно! Эта моя душа! В твоей власти взлелеять это чувство или уничтожить».
Андромаха посмотрела в лицо некрасивого царя и почувствовала огромную нежность к этому человеку.
— О, Одиссей, — воскликнула она, — теперь я понимаю, почему Пенелопа тебя любит.
Он покраснел.
— Я слишком много говорю, — проворчал царь Итаки.
— Ты думаешь, Геликаон боится полюбить?
— Он — прекрасный человек. Но он был дитя трагедии и печали. Это оставило на нем свой отпечаток.
Они постояли некоторое время в молчании. Затем Андромаха сказала: «Ты говоришь, что он — друг Гектора.
— Больше чем друг. Они ближе, чем братья. Геликаон целый год жил в Трое и строил свой флот. Он был с Гектором. Даже однажды участвовал в походе вместе с Троянской конницей, как мне рассказывали. На них стоит посмотреть. Лучшие всадники. Ты любишь лошадей?
— Я люблю ездить на лошадях.
— Тогда тебе понравится жить с Гектором. Никто больше него не знает о лошадях и не выращивает лучших скакунов. Лошади — это его страсть.
— Это меня взволновало, — заметила она сухо.
Одиссей засмеялся:
— Что касается твоей фразы, сказанной прошлой ночью, о том, что Гектор не пьет вино, не напивается и рыгает только из вежливости. Относительно склонности к войне, я никогда не встречал человека, который так мало бы любил войну и который был бы лучшим воином. Дай волю Гектору, он провел бы всю жизнь на лошадиной ферме и никогда не участвовал бы в сражениях.
— Он тебе нравится.
— Да, нравится. В жестоком мире он — солнечное утро после бури. Он сделает все, что в его силах, чтобы сделать тебя счастливой.
— Мое счастье не зависит от других. Я не знаю, стану ли счастливой или нет. Никто не может мне в этом помочь или помешать.
— У тебя тяжелый взгляд на жизнь, Андромаха. Однако ты права относительно того, что никто из нас не в ответе за счастье других. Иронией судьбы мы в ответе за чужое несчастье. Он бросил взгляд на бухту, чтобы посмотреть, как «Ксантос» выходит в открытое море.
— Я думаю, они раскаются за то, что сделали с Зидантосом, — сказал он и вздохнул. — Возможно, мы все пожалеем об этом.
XIII Горящий корабль
Моряки «Ксантоса» лихорадочно работали. Четыре конструкции, новое оружие Халкея, вынесли из трюма и теперь, под бдительным оком Ониакуса, прикрепляли к палубе. Свободные члены команды надевали кожаные доспехи и шлемы, доставали луки, колчаны и мечи. Геликаон застегивал бронзовые доспехи. Боковым зрением он заметил приближение большой фигуры мужчины с черной бородой. В сердце царевича вспыхнула надежда — на секунду ему показалось, что это Зидантос. Затем, когда он осознал, что Вол умер, у него защемило сердце. К нему подошел египтянин Гершом.
— Тебе следовало остаться на берегу, — сказал Геликаон суровей, чем намеревался. — Здесь нужны только войны.
Темные глаза мужчины засверкали от гнева.
— Я не моряк, Геликаон, но ты увидишь, я умею сражаться.
— Покажи мне свои руки.
Гершом вытянул руки. Они были перевязаны, кровь проступила сквозь повязки.
— Ты не сможешь держать меч.
— Нет, — согласился Гершом. — Но с твоего позволения я возьму дубинку Зидантоса. Я знал его только один день, но он прыгнул за мной в море, и я в долгу перед ним. И Они-акус рассказал мне, что Зидантос всегда сражался рядом с тобой.
