— Помоги мне, — попросил Антифон, не зная точно, произнес он эти слова вслух или про себя.
Он потерял сознание, затем почувствовал руки, которые подхватили его и попытались поднять его. Но им не удалось. Слишком большой вес.
Открыв глаза, Антифон посмотрел вверх и увидел сильного, широкоплечего чернобородого человека, который возвышался над ним.
— Нам придется отнести вас внутрь, — сказал египтянин.
— Геликаон… я должен поговорить с… Геликаоном.
— Его здесь нет. Дай мне свою руку.
Антифон поднял руку. Несколько слуг подошли сзади. Затем египтянин взял его за руку, потянув вверх. Поднявшись на ноги, Антифон тяжело навалился на египтянина, и они медленно пошли во дворец Геликаона. Только внутри дворца у царевича подкосились ноги, и египтянин опустил его на пол. Мужчина опустился рядом с ним и вытащил нож.
— Ты собираешься убить меня? — спросил Антифон.
— Кто-то уже пытался это сделать, друг мой. Нет. Я послал за лекарем, но мне нужно осмотреть твои раны и остановить кровотечение. — Он разрезал одежду Антифона. — Кто это сделал с тобой?
Царевич чувствовал себя так, словно он падает с большой высоты, и попытался ответить. Лицо египтянина поплыло перед глазами.
— Предатели, — пробормотал он. — Собираются… убить всех. — После этих слов он погрузился во тьму.
Аргуриос тихо сидел в саду храма, натирая свои доспехи старой тряпкой. Доспехи были старыми: некоторые диски были повреждены, а двое с левой стороны вообще были утеряны. Один из дисков разбился от удара секиры. Аргуриос все еще помнил тот удар. Молодой фессалийский воин бросился на строй микенцев и убил двоих воинов. Фессалиец был высокого роста, широкоплечий и бесстрашный. Аргуриос прыгнул на него, подняв высоко щит и вытянув меч. Фессалиец отреагировал превосходно, упав на одно колено и ударив секирой по щиту. Этим ударом он сломал Аргуриосу два меча и разрезал бы его грудь, если бы не старые доспехи. Несмотря на жестокую боль, Аргуриос продолжил сражаться, нанося смертельные раны своему противнику. Когда битва окончилась, он нашел умирающего фессалийца и сел рядом с ним. Они разговаривали о жизни, о приближающемся урожае и хорошем оружии.
Когда короткая война окончилась, Аргуриос отправился в Фессалию, чтобы вернуть секиру и доспехи этого человека его семье, в поместье в горной долине. Медленно и с огромной заботой Аргуриос полировал каждый диск. Сегодня он собирался идти к Приаму и хотел выглядеть как можно лучше. Микенец не ждал особого успеха от этого предприятия, и мысль о том, что его могут лишить общества Лаодики, заставляла его сердце биться быстрее от страха. «Что ты будешь делать, — думал он, — если царь откажет?» — спрашивал он сам себя. По правде говоря, Аргуриос не знал ответа на этот вопрос и постарался отогнать от себя эти мысли.
Почистив доспехи, микенец взял шлем. Шлем был сделан из единого куска бронзы. Подарок царя Атрея. Изнутри он был обит кожей, чтобы предотвратить любой удар. Этот шлем сослужил ему хорошую службу. Когда он смотрел на него, то удивлялся мастерству кузнеца. Понадобилось много недель, чтобы придать форму этому шлему, отлить высокую голову и нащечники. Он слегка коснулся пальцами гребня в том месте, где во время разных церемоний находился плюмаж из конского хвоста. Это место было испорчено из-за непогоды и требовало ремонта. Аргуриос осторожно протер шлем. Если бы он не был воином, то ему бы хотелось изучать мастерство кузнеца. Мечи должны быть острыми, но не слишком хрупкими; шлемы и доспехи делают из более мягкой бронзы, чтобы отражать и направлять удары. Все зависело от того, в какой пропорции к меди добавлено олово.
Наконец, отполировав шлем до блеска, он отложил его в сторону и занялся поножами. Они были не очень хорошего качества. Это был подарок царя Агамемнона и доказательством его расположения к Аргуриосу.
Микенец был занят делом, когда заметил Лаодику, идущую между деревьями. На ней было платье золотистого цвета с широким поясом, отделанном золотом. Волосы девушки были распущены, а ее улыбка обрадовала Аргуриоса. Отложив ножные латы, воин встал и побежал, чтобы обнять ее.
— У меня хорошее предчувствие сегодня, — сказала она. — Я проснулась этим утром, и все мои страхи исчезли.
Взяв ее лицо в свои руки, он поцеловал ее. Они стояли какое-то время, молча. Затем девушка посмотрела на его доспехи.
— Ты хочешь хорошо сегодня выглядеть, — заметила Лаодика.
— Хотел бы я увидеть себя твоими глазами. Последний раз, когда я видел свое отражение: это был мужчина, расцвет которого уже остался позади, с суровым лицом неправильной формы и седеющими волосами.
Потянувшись, она легонько ударила его по щеке.
— Я никогда не видела более привлекательного мужчину. Никогда. — Лаодика улыбнулась ему. — Здесь очень жарко. Возможно, нам следует пойти в твою комнату, там прохладнее.
— Если мы пойдем в мою комнату, тебе еще долго не будет холодно, — ответил он.
Лаодика засмеялась и помогла ему собрать его снаряжение. Затем они пошли через сад. Позже, когда они лежали обнаженными на узкой кровати, Лаодика рассказала любимому о предстоящим пире.
— Там совсем не будет женщин, — сказала она. — Главная жрица Афины будет вести отдельную церемонию в женских покоях. Она очень старая и скучная. Мне это не интересно. Тебе будет гораздо интересней. Певцы и поэты будут восхвалять Гектора, а сказители рассказывать истории. — Внезапно она поморщилась, прижав руку к губам. Лаодика заплакала. Аргуриос ее обнял. — Я все еще не могу поверить, что он мертв, — сказала девушка.
— Он был героем. Боги с радостью встретят его на великом пиру.
Она села и вытерла слезы с глаз.
— Кассандра расстраивает всех, говоря, что он вернется, восстав из мертвых. Гекуба так рассердилась, что отослала ее во дворец к отцу, чтобы девочка могла послушать жрицу и научилась принимать правду. Ты думаешь, кто-нибудь восставал из мертвых?
— Я не знал никого, кто мог бы это сделать, — сказал Аргуриос. — Рассказывают, что Орфей спустился в подземный мир и просил, чтобы его возлюбленная Эвредика вернулась к нему. Но она не вернулась. Я сочувствую тебе, Лаодика. Но он был воином, все воины умирают. Полагаю, он и не хотел другой смерти.
Тогда она улыбнулась.
— О, только не Гектор! Он ненавидел войну и сражения.
Аргуриос сел рядом с ней.
— Как это возможно? Каждый человек в Зеленом море наслышан о победах Гектора.
— Я не могу понять это. Гектор… был… необычным. Он ненавидел споры и конфликты. В Трое он проводил большую часть времени на своей ферме, выращивая лошадей и свиней. Там есть большой дом, в котором живут дети погибших троянских воинов. Гектор оплачивал их обучение и содержание. Он обычно с ненавистью говорил о войне. Гектор говорил, что каждая победа оставляла горький привкус. Однажды брат сказал, что всех детей следует водить на поле сражения, чтобы они смотрели на тела погибших. Тогда, возможно, они не вырастут, мечтая о славе.
