Не безумие ли это – попытки вообразить себе день, когда авраамические религии осудят не только свои притязания на уникальность, но и притязание на уникальность авраамических религий в целом? Вообразимы ли вообще столь радикальные перемены в характере Бога? Столь радикальные перемены уже происходили, и не раз. В новой метаморфозе не было бы ничего нового.
Есть проверенная теологическая формула для отмены уникальности религий. Наиболее известны ее ассоциации с индуистами, которые, по-видимому, таким образом объединяли регионы, поклоняющиеся разным индуистским божествам. Суть в том, что все боги, как бы они ни назывались, есть проявления единой «божественной природы». Как сказано в древнем ведическом тексте: «Их называют Индра, Митра, Варуна и Агни, а также небесная прекрасная Гаруда. Истинный един, хотя мудрецы зовут его по-разному…»7
Эта идея также отражена, хоть и туманно, в авраамических писаниях. Как мы видели в главе 8, в Еврейской Библии Бога нередко называют «Элохим» – по-видимому, этот термин вошел в древнееврейский благодаря лингва франка, которыми пользовались далеко за пределами Израиля. Мы видели также, что некоторые исследователи считают: это слово с его международной окраской в некоторых случаях применяли в доказательство, что боги региона, в том числе Бог Израиля Яхве, – один и тот же Бог.
Если так, это помогло бы прояснить давно озадачивающее обстоятельство: две последние буквы слова «Элохим» придают ему вид существительного в множественном числе. В Библии оно иногда используется так, словно указывает на «богов» другого народа8. Но применительно к Богу Израиля это существительное якобы во множественном числе ведет себя так, словно его число – единственное. Возможно, эта грамматическая аномалия, как и международное происхождение слова, было способом донести идею, что разные божества по соседству с Израилем, то есть разные элохим, – на самом деле различные проявления одной и той же божественной природы.
Оказывается, слово «Элохим» очень похоже на ранние имена Бога в христианской и исламской традициях: «Элаха» в арамейском языке, на котором говорил Иисус, «Аллах» – в арабском языке Мухаммада9. Вероятно, это не столько совпадение, сколько, как предполагалось в главе 14, результат общих лингвистических предков: Элаха и Аллах могли унаследовать часть ДНК Элохим. В этом смысле проблески идеи божественной природы появляются в древних именах богов всех трех авраамических религий. Возможно, три религии вместе могли бы пользоваться этой идеей, чтобы гармонично сосуществовать с неавраамическими религиями, если они когда-либо продемонстрируют стойкую способность уживаться друг с другом. Но всему свое время.
Послесловие
Кстати, что есть Бог?
Высшая реальность науки (с. 465) Атеист наносит ответный удар (с. 467) Ответ верующего (с. 470) • Бог – это любовь? (с. 475)
В этой книге я пользовался словом «бог» в двух смыслах. Во-первых, есть боги как персонажи истории человечества – боги дождя, боги войны, боги-творцы, многоцелевые боги (такие, как авраамический), и так далее. Эти боги существуют в головах людей и, по-видимому, больше нигде.
Но периодически я высказывал предположение, что, возможно, существует и другой, настоящий бог. Этот вопрос встал в связи с явным существованием нравственного порядка, то есть неуклонного, хоть и беспорядочного тысячелетнего расширения нравственного воображения, и того факта, что поддержание порядка в обществе зависит от дальнейшего расширения нравственного воображения, от стремления к нравственной истине. Я утверждал, что существование нравственного порядка позволяет предположить, что в каком-то смысле у человечества есть «высшее предназначение». И, вероятно, источник этого высшего предназначения и нравственного порядка, – то, что можно назвать «богом» хоть в каком-то смысле этого слова.
Предыдущее предложение едва ли может считаться пылким изъявлением религиозной веры; оно, в сущности, агностическое. Несмотря на это, я не рекомендую произносить его, скажем, на собрании Лиги плюща, если не хотите, чтобы на вас уставились так, словно вы вдруг «заговорили языками». В современных интеллектуальных кругах высказанные всерьез догадки о существовании Бога уважения не прибавляют.
И действительно, в первое десятилетие XXI века разговоры о боге стали гораздо более грубым нарушением интеллектуального этикета, чем в конце XX века. После терактов 11 сентября 2001 года антирелигиозные взгляды занимали центральное место в массе влиятельных культурных продуктов (в книгах Сэма Харриса, Кристофера Хитченса, Дэниела Деннета и Ричарда Докинза, фильме Билла Мара, монологах Джулии Суини). Всего за несколько лет более или менее официальная позиция интеллектуалов по отношению к верующим изменилась: место вежливого молчания заняло открытое пренебрежение, если не высмеивание.
Так есть ли надежда у верующего, который хочет, чтобы его уважали, – или, выражаясь более реалистично, не считали недостойным уважения? Возможно. В конце концов, достойные люди высмеивают традиционного, антропоморфного бога: некое сверхсущество с разумом, поразительно похожим на наш, только гораздо мощнее (согласно принятым представлениям, этот бог всеведущ, всемогущ и, в качестве бонуса, бесконечно благ!) А это не единственный вид бога, существование которого возможно.
Разумеется, нельзя исключить вероятность того, что где-то над вселенной и за ее пределами находится сверхъестественный вариант человека. Философы всерьез обсуждают, может ли наша вселенная быть некой моделью, и в одной из версий такого сценария наш творец – программист, принадлежащий к высокоразвитой внеземной – точнее, вневселенской – цивилизации. (А если ситуации, в которые попадает человек, – создание хакера-подростка, это объясняло бы многое!) Но у нас нет причин полагать и такое, и кроме того, в теологии есть прецеденты применения слова «бог» в неантропоморфном значении. Например, христианский теолог XX века Пауль Тиллих называл Бога «основой существования».
Как указывали критики Тиллиха, «основа существования» звучит туманно, пожалуй даже слишком, чтобы считаться богом. Пожалуй, она напоминает «высшую реальность», к которой обращаются некоторые мистики, считающие себя атеистами. Какой толк в этом абстрактном «боге» традиционным верующим, представляющим сверхчеловечного, антропоморфного бога – «личного» бога, к которому можно обращаться, можно благодарить, любить и каяться? Каким образом их вера может быть оправдана существованием настолько абстрактного бога, что само слово «бог» с трудом применимо к нему? (Может, «божество»?)
У каждого свои оправдания. Но одно убедительное основание для оправданий появится, если выяснится, что личный бог, как его принято воспринимать, – это разумное приближение более абстрактного бога, учитывающее ограничения человеческого понимания.
Предположим, например, что в нашем абстрактном понимании Бог – это «источник нравственного порядка». (Не мне вести разговор о столь же абстрактной «основе существования» Тиллиха, а тем более защищать ее. Я привел ее только как пример теологической абстракции.) Могут ли размышления об этом источнике и отношение к нему как к личному богу быть приемлемым для человека способом постичь этот источник, даже если у существ, менее ограниченных в своем понимании, есть более приемлемые способы?
