— Вернулся?
Я насторожилась, так как не предполагала ранее, что связь ее с тем мужчиной могла быть давней.
А Бушинская вкрадчиво кивнула:
— Ксения была знакома с ним прежде, еще до замужества. Впрочем, о подробностях я не спрашивала никогда. Знаю лишь, что она любила его безумно. Не говорила прямо, разумеется, но я видела то по ее глазам и по тому, как она преобразилась. Представьте себе, милочка, Ксения даже призналась мне однажды, что думает о бракоразводном процессе.
Мои брови взлетели вверх.
— Да-да, - поняла мои сомнения Бушинская. – Притом мне вовсе не известно, какие намерения имел сей мужчина. Признаться, я сомневаюсь, что они были столь серьезны: мужчины по обыкновению практичны и не склонны строить иллюзии. В отличие от нас, женщин. А Ксения… и при ее мучителе-муже, и дважды родив, она все еще была наивна как дитя. Мне было радостно видеть, как она преобразилась, но я никогда не одобряла эту связь. Никогда! Будто знала, что добром не кончится… Это ведь он ее погубил, в самом деле он.
Она замолчала, резко отведя взгляд в сторону. И только тогда я решилась напомнить о себе:
— Ваше сиятельство, вам известно его имя?
— Нет, - та покачала головой и, кажется, была искренней.
В отчаянии я чертыхнулась про себя. Наивна она или нет, но Ксения все-таки была очень осторожной!
— А как же поездки? – спросила я без надежды. – Зачем madame Хаткевич ездила на Васильевский остров? Неужто она ничем с вам не делилась?
И по глазам княжны поняла: этот вопрос не был лишним.
Она, помедлив, вдруг раскрыла ридикюль, а после протянула мне ключ. Простой медный ключ с тряпичным потрепанным брелоком – на таких владельцы дешевых меблировок пишут адреса номеров.
«Трактиръ "Золотой олень", 4 нумеръ», - гласила выцветшая надпись. Я не верила своим глазам.
— Ксения заложила кое-какие драгоценности – подарки мужа. И наняла эту квартиру на целый год вперед. Они встречались там каждую субботу. Боялись встречаться чаще, чтобы не попасться. Прежде по субботам Ксения проводила весь день со мною – но я уступила ее просьбе. Она приезжала ко мне на генеральской коляске с гербами и отпускала кучера на весь день. А после тайком брала извозчика, чтобы ехать на Васильевский. Эта бедная девушка, ее погибшая горничная – она тоже знала обо всем. Напрасно я потакала Ксении…
Глава XVII
Сойдя в дождь из крытого экипажа княжны Бушинской, я, сама не своя, шагала вдоль ажурной ограды Новодевичьего кладбища. В руке сжимала ключ от гостиничного номера на Васильевском. Следовало отдать его господину Фустову: пускай устроит засаду и подкараулит там этого мужчину, кем бы он ни был.
Кем бы он ни был…
Что я стану делать, если тем мужчиной окажется Женя? Я свела брови, запрещая себе даже думать об этом.
Церемония похорон закончилась больше часа назад. Мы с Глебом Викторовичем на ней не присутствовали, выжидали в карете и только после осмелились подойти к ее сиятельству. Теперь, должно быть, отсюда уехал и сам генерал, и все прочие.
Следует ли мне подойти к могиле Ксении?..
Так и не решив, я отыскала сухую лавку под навесом и надолго осталась здесь, погрузившись в раздумья.
Ксения собиралась развестись с Хаткевичем ради того мужчины. Значит, они и впрямь любили друг друга? Или же Ксения лишь думала, что ее чувства взаимны? Однако она была знакома с ним раньше, должно быть, еще в Киеве. Надобно сказать Фустову, чтобы разузнал фамилию той семьи, что приютила осиротевшую Ксению.
Что касается развода… разумеется, в нашу современность супруги разводятся все чаще: то там, то тут сие упоминается в газетах. А уж в художественной литературе, в особенности после знаменитой «Анны Карениной», так и вовсе каждая вторая героиня сбегает от старика-мужа к молодому красавцу. Но – то в книжках. А в жизни условия для бракоразводного процесса слишком суровы и слишком неприемлемы для круга Ксении Хаткевич, чтобы думать о них всерьез.
Условиями, к примеру, были доказанные прелюбодеяния одного из супругов. Что самое ужасное, необходимо не только предоставить любовные письма, но и добыть показания свидетелей. Кого Ксения собиралась взять в свидетели? Девиц из увеселительного театра? Смешно.
Прочими же условиями была добрачная неспособность к супружеству – что, разумеется, тоже смешно, учитывая наличие у Хаткевича троих законных детей.
Или же безвестное отсутствие супруга более пяти лет.
Еще развод допускался, насколько я помнила, ежели один из супругов приговорен к наказанию или сослан в Сибирь… но здесь совсем не тот случай.
Так какие основания Ксения имела, чтобы говорить о разводе? Быть может, это только мечты наивной дамы, начитавшейся графа Толстого?
Однако стоит лишь догадываться, сколь сильно негодовал бы генерал Хаткевич, если бы Ксения о своих намерениях сообщила ему…
Да, Ксения Хаткевич не была ангелом. Не собираюсь, будучи замужем за любимым мужчиной, осуждать ее, но все же… Закладывать подарки супруга, чтобы нанимать квартиру для встреч с любовником – это низко. Хотя и разумно. Это очень разумно, поскольку, зная адрес, вычислить имя нанимателя большого труда не составит. А вот ежели квартиру нанимала сама Ксения, то имя ее любовника мы узнаем, лишь если он будет достаточно глуп, чтобы на ту квартиру вернуться после ее гибели.
И редкость их встреч – всего раз в неделю, чтобы не вызывать лишних подозрений. И эта хитрость с извозчиком – все это очень и очень разумно!
Вывод: либо Ксения вовсе не так наивна, как считает Бушинская, либо ее кто-то научил. Кто-то, кто знает толк в конспирации. Некстати подумалось, что Женя как раз таки знает… я уж имела удовольствие в том убедиться.
И еще зачем-то подумалось, что вздумай я, к примеру, завести любовника – пожалуй, сама бы применила наработки madame Хаткевич.
Подумала – и тотчас стыдливо оглянулась по сторонам: нет ли рядом кого, способного подслушать мои глупые мысли? Однако увидела лишь Глеба Викторовича, бегущего по лужам с зонтом наперевес в мою сторону.
Что-то уж слишком господин Фустов пытается мне угодить… Он ведь знает, что я замужем? Впрочем, вероятнее, что Фустов просто хочет скорее узнать новости. Я послала Глебу Викторовичу благодарную улыбку, когда он раскрыл свой зонт надо мною.
— Ну? Так что она сказала? – поторопил он, оправдав мои догадки, что ему интересны прежде всего новости.
И ответила, вполне довольная всем:
— Я права, Глеб Викторович.
— Она назвала имя?
— Нет, madame Хаткевич оказалась крайне осторожною дамой, но… - я протянула ему медный ключ, - она оставила это княжне на всякий случай. Вы сами знаете, что делать дальше.
Тот кивнул. И нехотя спрятал ключ в карман. Что-то гложело Фустова, без сомнений. Но откровенничать он не торопился, вместо этого еще раз кивнул, уже уверенней:
