Теперь она уже не двигалась. Лежа на кафельном полу, медленно восстанавливала дыхание. Затылок был мокрым, она начинала замерзать, и от этого ей становилось лучше. Она подтянула колени к груди. Тихо заплакала. Слезы искажали ее желтое лицо, оставляли борозды на коже, высушенной косметикой. Она раскачивалась взад-вперед всем телом, которое подвело ее и стало ей противно. Провела языком по зубам и нащупала кусочек пищи, прилипший к нёбу.
Она не знала, сколько прошло времени. Не знала, заснула ли она. Поползла по кафелю, чтобы добраться до душа. Встала – потихоньку, постепенно. Боялась, что упадет в обморок, размозжит себе голову о ванну, что ее опять будет тошнить. На корточки, на колени, на ноги. Она едва могла стоять. Ей хотелось впиться ногтями в стены, она глубоко вдохнула и попыталась идти прямо. Нос заложило, он был забит корками и болел. Встав под душ, она заметила, что по ляжкам стекает кровь. Она не решалась заглянуть себе между ног. И так чувствовала, что там все ободрано, порвано и распухло, словно разбитое в кровь лицо.
Она мало что помнила. Ее тело было единственным указателем. Она не хотела оставаться вечером одна – это она еще припоминала. Ужасно испугалась, что проходит час за часом, а она так и не знает, что будет делать ночью, одна в квартире. Через час Мехди ответил на письмо, которое она написала на его сайте. Он пришел в девять вечера, и, как они и договаривались, с ним был приятель и пять граммов кокаина. Адель нарядилась. Даже если ты за все платишь, это не повод выглядеть небрежно. Они сели в гостиной. Мехди сразу ей понравился. Коротко остриженные волосы, хулиганская физиономия, бурые десны и зубы хищника. Он носил браслет-цепочку и грыз ногти. Он был восхитительно вульгарен. Приятель был светловолосым и скромным. Молодой худенький парнишка по имени Антуан, который только через час решился снять куртку.
Кажется, их несколько удивила квартира, ее современная и утонченная обстановка. Сидя на диване, они походили на двух маленьких мальчиков, которые немного стесняются пить чай в гостях у взрослой дамы. Адель открыла бутылку шампанского, и Мехди, который сразу же перешел с ней на «ты», спросил:
– А ты кем работаешь?
– Я журналистка.
– Журналистка? Твою мать, вот это круто!
Он вынул из кармана пакетик и помахал им перед Адель. «Ах да, подожди». Она обернулась и вынула из книжного шкафа футляр с диском – какой-то мультфильм Люсьена. Мехди рассмеялся и насыпал на диск шесть дорожек. «Ты первая. Забористая дурь», – твердил Мехди и был прав.
Зубы у Адель почти совсем онемели. В носу защипало, ее охватило радостное и непреодолимое желание выпить. Она схватила бутылку шампанского, запрокинула голову, и, когда оно потекло по щекам, по шее, когда намочило одежду, она сказала себе, что это знак. Антуан присел сзади нее. Начал расстегивать блузку. Они прекрасно знали, что им делать, – словно безупречно срежиссированный балет. Мехди лизал ей соски и просовывал руку между бедер, а Антуан в это время держал ее за волосы.
Адель сползла по стене. Присела на корточки под обжигающей струей воды. Хотелось писать, но низ живота был твердым, словно за ночь там выросла кость. Она напрягла ноги, стиснула зубы, и, когда наконец зараженная моча потекла по ее бедрам, у нее вырвался крик боли. Ее половые органы превратились в кусок разбитого стекла, в лабиринт борозд и трещин. В тонкую ледяную перегородку, за которой плавали окоченевшие трупы. Лобок, который она тщательно подстригала каждый день, был лиловым.
Она сама попросила. Его ей не в чем винить. Она сама попросила Мехди – после часа кувырканий, после часа, когда он был в ней, когда в ней был Антуан, часа игр и смены поз, – она сама не сдержалась. Сама сказала «этого мало», сама захотела почувствовать и думала, что выдержит. Пять, а может быть, десять раз он поднимал ногу, и его острое костлявое колено врезалось ей между ног. Сначала он был осторожен. Бросил на Антуана недоумевающий и слегка насмешливый взгляд. Поднял ногу и пожал плечами. Он не понимал. А потом вошел во вкус, видя, как она извивается, и слыша ее крики, которые уже не были человеческими.
Потом – потом уже ничего было нельзя. Потом она, возможно, потеряла сознание. Может, они еще поговорили. Как бы то ни было, она проснулась здесь, голая, в пустой квартире. Она медленно вышла из душа, цепляясь за каждый предмет мебели, за каждый простенок. Просто взяла полотенце, завернулась в него и аккуратно, очень аккуратно села на край кровати. Посмотрелась в большое ростовое зеркало. Она была бледной и старой. От малейшего движения сердце выскакивало из груди, даже от попытки думать стены пускались в пляс.
Ей нужно что-нибудь съесть. Выпить что-нибудь прохладное и сладкое. Она знала, что первый глоток будет восхитителен, она утолит жажду, но как только жидкость попадет в пустой желудок, она ощутит сильную тошноту и жестокую головную боль. Нужно продержаться. Снова лечь. Немного попить и много поспать.
Все равно в холодильнике у нее пусто. С тех пор как Ришар попал в больницу, Адель не ходила за покупками. Квартира заросла грязью. В спальне повсюду разбросана одежда, на полу валялись трусы. На подлокотнике дивана в гостиной повисло платье. В кухне громоздилась стопка нераспечатанных писем. В конце концов она их потеряет или выбросит. Скажет Ришару, что писем не было. Всю неделю Адель не ходила на работу. Она обещала статью, но была не в состоянии ее написать. Не отвечала Сирилу, забросавшему ее письмами, потом среди ночи отправила жалобное послание, объясняя, что дни напролет сидит в больнице у постели мужа. И обязательно появится в понедельник.
Она спала не раздеваясь, ела в постели. Постоянно мерзла. Тумбочка у кровати была завалена полупустыми упаковками йогурта, ложками и кусками засохшего хлеба. При каждой возможности она встречалась с Ксавье в квартире на улице Кардиналь Лемуан. Когда он звонил, она выбиралась из постели, долго стояла под обжигающим душем, сбрасывала одежду на пол и перерывала шкаф. У нее кончались деньги, но она все равно брала такси. Каждый день нужно было чуть больше косметики, чтобы скрыть мешки под глазами и оживить поблекший цвет лица.
Зазвонил телефон. Она пошарила по одеялу, неловко приподняла подушки. Она слышала его. Но не могла найти. Он оказался у нее под ногами. Она посмотрела на экран. Шесть пропущенных звонков. Шесть звонков от Ришара с промежутком в несколько минут. Шесть лихорадочных, яростных звонков.
Пятнадцатое января.
Ришар сегодня выписывается и ждет ее. Сегодня пятнадцатое января, а она все забыла. Она принялась одеваться. Натянула удобные джинсы и мужской кашемировый свитер.
Села.
Причесалась и накрасилась.
Опять села.
Прибралась в гостиной, скомкала одежду и прислонилась к кухонному шкафу. На лбу у нее выступил холодный пот. Она принялась искать сумку. Сумка оказалась на полу, вывернутая и пустая.
Надо ехать за Ришаром.
* * *
Летом родители Адель снимали квартирку в окрестностях Ле-Туке. Кадер целыми днями сидел в баре с компанией приятелей. Симона играла в бридж и загорала на террасе, обернув шею полоской фольги.
