«Ты не присоединишься к нам? Я давно не видел тебя, Корделия. Нам многое нужно сказать друг другу».
У Корделии заныло сердце. С той самой минуты, когда она узнала о смерти Элиаса, она мечтала поговорить с Джемом, попросить его поделиться воспоминаниями об отце, спросить совета. Но он был Безмолвным Братом, следовательно, мог читать чужие мысли и угадывать эмоции. Она знала, что если сейчас он заглянет в ее сознание, то узнает правду о Лилит, а такого унижения она не вынесет.
Она едва заметно покачала головой.
«Не сейчас. Идите без меня».
Ей показалось, что Джем разочарован и расстроен ее ответом; он положил руку на плечо Алистера, и вместе они направились к выходу из библиотеки. В дверях они столкнулись с Томасом, и он посмотрел вслед кузенам с каким-то непонятным Корделии выражением. Что это было: удивление? Гнев? Возможно, он до сих пор не мог понять, почему Алистер вчера добровольно пришел в Институт, чтобы подтвердить его невиновность.
– Мэтью, – начала она. – Это было…
– Не сердись на меня.
Он вытащил руки из карманов, и Корделия поняла, почему он их прячет – они сильно тряслись. Он расстегнул жилет и кое-как достал из внутреннего кармана исцарапанную флягу.
Ей захотелось закрыть глаза, спрятаться, провалиться сквозь землю. У ее отца точно так же дрожали руки – каждое утро. Но почти никогда по вечерам. Теперь она понимала почему. Она знала, хотя предпочла бы не знать этого о своем отце, о Мэтью.
– Я на тебя вовсе не сержусь, – возразила она. – Я хотела сказать, что это было очень мило с твоей стороны. Ты так добр.
– К Чарльзу? Возможно, – усмехнулся он и приложился к фляге.
Корделия смотрела, как он глотает бренди, и вспоминала слова Соны, сказанные об отце: «Он был так прекрасен в молодости». Но алкоголизм – это болезнь, которая уродует и калечит даже самых прекрасных людей.
Мэтью продолжал:
– Однако мне не кажется, что они с Алистером подходят друг другу.
– Не подходят, – согласилась Корделия. – Но, может быть, твое отношение к Чарльзу изменилось? Теперь он тебе больше нравится?
Мэтью облизал палец, на который попала капля бренди, и криво усмехнулся.
– Потому, что он чуть не умер? Нет. Однако эта история послужила мне напоминанием – о том, что я люблю Чарльза, хотя он мне и не нравится. С этим ничего не поделаешь. Странно, как оно бывает в жизни, верно?
– Алистер!
Томас видел, как Алистер и Джем вместе вышли из библиотеки, и незаметно выскользнул вслед за ними. Он подумал, что кузены представляют собой странную пару: Алистер в пыльной, рваной одежде и Джем в аккуратной чистой мантии цвета старого пергамента. Не зная их, нельзя было догадаться о том, что они родственники. Они шли по коридору молча, но Томас понимал: скорее всего, они разговаривают.
– Алистер! – снова крикнул он, и тогда Алистер обернулся. Лицо у него было удивленное. Потом он сказал что-то своему кузену, и Джем отошел в сторону, давая им возможность поговорить наедине.
Алистер вопросительно смотрел на Томаса. Томас только в этот момент сообразил, что не знает, с чего начать, и несколько секунд смущенно переминался с ноги на ногу.
– Ты не ранен? – заговорил он наконец. – Мне не удалось спросить у тебя после того, как битва кончилась.
Это было правдой. Когда Левиафан скрылся, Томас поспешил к Анне, Кристоферу и родителям, а потом появился Джеймс и остальные. Друзья и родные окружили его, и никому из них даже в голову не могло прийти, что Томасу интересно самочувствие Алистера.
– Я цел и невредим, – ответил Алистер. – Сейчас мне нужно в лазарет, повидаться с Чарльзом. Мне сказали, что он просил меня прийти.
– Ах, вот как, – пролепетал Томас. У него возникло такое чувство, будто он пропустил ступеньку, спускаясь по лестнице. Голова закружилась, и на мгновение ему почудилось, что он проваливается куда-то. С большим трудом он взял себя в руки.
– Я должен это сделать, – бесстрастно продолжал Алистер. Он смотрел прямо в лицо Томасу, не дрогнул, не отвел взгляда, не покраснел. – Помнишь, что ты сказал мне в Святилище? Что нам нужно притвориться, будто прошлого не было, что мы встретились в Париже в первый раз?
Томас кивнул. Холод медленно расползался по его телу.
– Но мы не можем притворяться вечно, – говорил Алистер. – Рано или поздно нам придется взглянуть правде в глаза. Все твои друзья ненавидят меня, Томас, и не без причины.
«Мэтью», – подумал Томас. Он видел, как его друг подошел к Алистеру и Корделии с каменным лицом, и еще тогда задал себе вопрос относительно его намерений. Нет, конечно, он не мог злиться на Мэтью, который всего лишь выполнял просьбу брата.
– Никакие извинения не смогут исправить того, что я сделал, – горько промолвил Алистер. – С моей стороны будет некрасиво принуждать тебя выбирать между мной и друзьями, поэтому я сделаю выбор сам. Возвращайся в библиотеку. Они ждут тебя.
– Ты ходил за мной по городу потому, что волновался за меня, – хрипло произнес Томас. – Ты был рядом со мной в ночь смерти Лилиан. А ты понимаешь, что именно благодаря тебе я остался жив? Демон всегда нападал только на тех Сумеречных охотников, которые патрулировали в одиночку. Но я был не один, хотя сам не догадывался об этом.
– Все это пустые разговоры. – На шее у Алистера пульсировала голубая жилка. – Том, ты выходил один по ночам потому, что тебе нравится подвергать себя опасности и связываться с теми, от кого лучше держаться подальше. Я не хочу быть одним из таких людей.
Он сделал движение, чтобы уйти. Томас протянул руку и поймал его, и когда он почувствовал тепло тела Алистера сквозь одежду, самообладание оставило его. Он вспомнил, как прикасался к нему в Святилище, как руки его лежали на плечах Алистера, вспомнил их поцелуи.
– Не стоит, – произнес Алистер, не глядя на него. – У нас нет будущего. Это невозможно.
Он выдернул у Томаса руку и зашагал к Джему. Томас стоял и смотрел им вслед. Несмотря на холодные, жестокие слова Алистера, он почему-то надеялся, что возлюбленный все-таки обернется и взглянет на него хотя бы один, последний раз. Но Алистер так и не сделал этого.
«Ты глупец и ведешь себя неразумно», – мысленно произнес Малкольм Фейд, выйдя во двор Института.
Он твердил себе эту фразу в течение последних нескольких дней, но все было бесполезно. На лазурном небе не было ни облачка. Северный ветер стряхивал с деревьев хлопья снега, и крошечные кристаллики сверкали в лучах декабрьского солнца, словно бриллианты. Маг прикидывал про себя, сколько времени уйдет у Сумеречных охотников на ремонт здания. Не так уж много, решил он, несмотря на то, что Левиафан здесь основательно похозяйничал. Удивительно одаренный и сильный народ, эти нефилимы – и упрямый к тому же. В отличие от чародеев. Ведь тем, кто живет вечно, нет смысла упрямиться. С годами понимаешь, что лучше склониться перед испытаниями, которые посылает тебе судьба, иначе рано или поздно сломаешься.
