– А ты могла бы рассказать мне правду о своих чувствах, – тихо ответила Люси. – Сегодня я поняла, что тебе не хуже меня знакомы страдания, которые причиняет невозможность быть с любимым человеком.
Корделия покраснела.
– В следующий раз во время тренировки, – сказала Люси, – мы все обсудим.
Но при упоминании о тренировке у Корделии тоскливо сжалось сердце.
– Да… – пробормотала она, и в эту минуту подошел Джеймс; они распрощались с Люси и отошли к друзьям, собиравшимся ехать в Мэйфэр.
Люси молча смотрела им вслед. Она хотела поехать с братом и друзьями, очень хотела, но ее долгом было спасти Джесса. Никто другой не мог этого сделать; только она обладала способностью призывать в этот мир души ушедших. Используя свое могущество, Люси часто причиняла страдания призракам; и теперь она поняла, что если не воспользуется им для доброго дела, то не сможет больше жить в мире с собой.
Джеймс не раз пользовался своей силой, чтобы спасать других людей.
Настала ее очередь.
– Ты напрасно тревожилась, видишь, Mâmân? – сказала Корделия, осторожно прикасаясь рукой к щеке матери.
Сона взглянула на нее снизу вверх и улыбнулась. Приехав на Корнуолл-Гарденс, Корделия нашла мать, закутанную в бархатный халат, у камина в гостиной. Сегодня Сона не стала надевать покрывало, ее темные волосы были распущены; она выглядела моложе, чем обычно, но вид у нее был усталый.
– Вы оба такие грязные, – заметила она, кивая на Алистера, который остановился в дверях. – Мать всегда начинает волноваться, когда дети возвращаются домой в таком виде, будто валялись в луже.
«Когда дети возвращаются домой». Но для Корделии это место больше не было домом. Дом был на Керзон-стрит. А здесь, в этом холодном, чопорном особняке, она испытывала лишь тревоги и сердечные страдания с того самого дня, как они въехали сюда.
Но сейчас не время было говорить об этом с матерью. Она утратила почву под ногами, будущее представлялось неопределенным.
– Небольшая стычка, вот и все, – отмахнулся Алистер.
Потом он кратко описал Соне сражение с морским демоном, умолчав о некоторых подробностях. Корделия с неприятным чувством подумала, что ложь, разного рода увертки и скрытность уже вошли у них в привычку.
– В конце концов, Институт выстоял.
– Вы оба вели себя очень храбро, – сказала Сона. – Мой отважный сын. – Она погладила Корделию по руке. – И моя смелая дочь. Ты похожа на героинь Древней Персии – Суру и Ютаб.
В другое время Корделия прыгала бы от счастья, если бы ее сравнили со знаменитыми персидскими воительницами. Но сейчас горькие мысли о Лилит не шли у нее из головы. Она сделала над собой усилие и улыбнулась.
– Тебе следует отдохнуть, Mâmân…
– О, какая чепуха, – небрежно взмахнула рукой Сона. – Я никогда не рассказывала вам, но я вынуждена была провести в постели последние несколько недель перед тем, как ты появилась на свет, да и перед рождением Алистера тоже. Кстати, Алистер, дорогой, ты не оставишь нас ненадолго? У меня есть небольшой разговор к Корделии.
Алистер, едва скрывая радость, забормотал что-то о необходимости собрать вещи и попятился в коридор.
Сона взглянула на дочь блестящими глазами. На миг Корделия пришла в ужас – неужели мать хочет спросить, не ждет ли она ребенка? При одной мысли о подобном разговоре ей хотелось провалиться сквозь землю.
– Лейли, дорогая, – начала Сона. – Я хотела с тобой кое о чем поговорить. После смерти твоего отца я много думала и пересмотрела свое мнение о некоторых вещах.
Корделия была удивлена; она не заметила ни горя, ни слез, которые совсем недавно лились из глаз Соны при упоминании имени Элиаса. Мать говорила ясным, спокойным голосом, во взгляде ее угадывалась лишь легкая грусть и нечто вроде сожалений о прошлом.
– Я знаю, что ты не хотела становиться женой Джеймса Эрондейла…
– Мама, все не так…
– Я не говорю, что ты его не любишь, – перебила ее Сона. – Я вижу, как ты смотришь на него, и давно догадалась о твоих чувствах. Возможно, вы поженились бы рано или поздно, но случилось то, что случилось, и скандал ускорил события. Разумеется, я меньше всего хотела такой судьбы для своей дочери. – Она плотнее завернулась в халат. – Однако судьба человека редко складывается так, как ему хочется, Лейли. Когда я выходила замуж за твоего отца, я знала о нем лишь то, что он – великий герой. Позднее, когда я поняла всю тяжесть его… состояния, я отдалилась от семьи. Я была слишком горда и не желала, чтобы они догадались.
В тишине было слышно, как Райза напевает что-то на кухне. Корделия прошептала:
– Mâmân…
Корделии показалось, что глаза Соны блестят неестественно ярко.
– Не будем сейчас о моих жизненных трудностях. Просто выслушай меня. Когда я была совсем молодой девушкой, я мечтала о многом. О героических подвигах, о богатстве и светских успехах, о путешествиях. Лейли… сейчас мое единственное желание – это видеть, что ты стараешься воплотить свои мечты в жизнь. Не слушай тех, кто будет называть их пустыми юношескими иллюзиями. Презрение окружающих, насмешки, унижения, мнение так называемого приличного общества – все это сущие пустяки. Самое главное – это никогда не изменять себе и в любой ситуации поступать так, как ты считаешь нужным.
Эти слова поразили Корделию в самое сердце, подобно удару кинжала. Она молчала, не зная, что ответить.
Сона продолжала:
– И еще я хочу тебе сказать – и Алистеру я тоже это скажу, – чтобы вы не возились со мной, не тряслись надо мной до того дня, когда появится ребенок. Я не такая уж слабая женщина, я тоже Сумеречный охотник, как и вы; а кроме того, мне хочется, чтобы вы оба прежде всего думали о собственном счастье и делали все, чтобы достичь его. Повторяю, это мое единственное желание. Иначе я буду страдать. Ты понимаешь?
Корделия смогла лишь невнятно пробормотать что-то в знак согласия и обняла мать. «Однажды я расскажу ей всю правду, – едва сдерживая слезы, подумала она. – Однажды, но не сегодня».
– Лейли.
Это был Алистер. Он уже причесался и сменил порванную, заляпанную ихором одежду на чистый костюм, но лицо у него было изможденное, уголки рта опустились. Видимо, мысли о возвращении в лазарет к Чарльзу не доставляли ему никакого удовольствия. Корделия попыталась заговорить с ним о бывшем возлюбленном в карете по пути в Кенсингтон, но он сидел с каменным лицом и отвечал односложно.
– Карета ждет. Ты сможешь вернуться завтра.
– Не вздумай приезжать, – прошептала Сона и с улыбкой отпустила Корделию. – А теперь поспеши домой к своему красавчику-мужу. Уверена, он уже соскучился по тебе.
– Хорошо. – Корделия выпрямилась и взглянула на брата. – Но сначала мне нужно поговорить с Алистером. У меня есть к нему одна просьба.
