Корделии сначала показалось, что всю библиотеку занимает огромная коллекция Джеймса. Она не раз видела эти книги у него в руках. Казалось, не было такой области знаний, которая не интересовала бы Джеймса; на полках стояли книги, посвященные самым разнообразным предметам, от естественной истории и навигации до «Чудес Британии»
[17] и нескольких путеводителей Бедекера.
Но теперь она заметила, что Джеймс оставил место и для ее книг. Вещи, которые он выбрал для нее – словарь, миниатюры, шахматы – были поистине прекрасны. Наверное, он потратил на поиски уйму времени. Неудивительно, что она почти не видела Джеймса последние несколько месяцев. Все это время он занимался отделкой их чудесного дома, выбором обоев, мебели. И результат стоил того. Здесь все было совершенно, как в мечтах, как в счастливом сне. Корделия нашла в своем новом жилище все то, что выбрала бы сама; нет, даже она сама не сумела бы отделать и обставить дом лучше.
Однако оставались еще комнаты, которых она не видела.
Точнее, одна комната, предназначенная только для них двоих. Спальня.
Корделия представила себе просторное помещение, гардероб, трюмо, бархатные портьеры, но прежде всего – гигантскую двуспальную кровать. Кровь быстрее побежала по жилам. Как она сможет уснуть, лежа рядом с Джеймсом в одной лишь ночной рубашке? А что, если она потянется к нему во сне, невольно обнимет его? Наверное, он придет в ужас. Наверное, с отвращением оттолкнет ее…
Или… а что, если он ждет от нее настоящей брачной ночи? Корделия слышала, как перешептывались между собой другие девушки, сама немало ночей провела над зачитанным до дыр экземпляром «Похотливого турка»
[18], украденным из отцовского кабинета. Однако она по-прежнему не имела четкого представления о том, что происходит в спальне между супругами. Люси, казалось, также пребывала в неведении. Когда в «Прекрасной Корделии» речь заходила о ночах страсти с участием главной героини, Люси неизбежно начинала описывать непогоду: шторы, хлопающие на сильном ветру, страшную бурю, молнии, раскалывающие небо надвое. Может быть, подумала Корделия, ей сегодня стоит надеяться на бурю и дождь?
– Тебе нравится?
Джеймс подошел к низкому столику у дивана, на котором Эффи сервировала ужин: чай, масло, хлеб и горячие пироги с дичью.
– Я имею в виду дом.
– Пока что все прекрасно, – ответила Корделия. – Но, может быть, ты приберег для меня напоследок какой-то ужасный секрет? Что это? Безумец на чердаке? Демоны в подвале?
Джеймс фыркнул. На щеках у него выступил румянец – наверное, потому, что в комнате было жарко натоплено. В свете пламени, пылавшего в очаге, блестели его черные кудри, а когда он взмахнул рукой, ослепительно сверкнул серебряный браслет.
Только в этот момент Корделия заметила, что Джеймс не снял пресловутый браслет. Она прикусила губу, постаралась подавить боль и молча проглотить оскорбление. Она не могла просить его избавиться от украшения. Не многим было известно о том, что это символ вечной любви, которая связывала его и Грейс. Да, она, его жена, имела право требовать от него физической верности, требовать, чтобы он изображал любящего мужа перед всеми их родными и знакомыми. Но она не имела никакой власти над мыслями и чувствами Джеймса. Она прекрасно понимала все это, и тем не менее вид браслета заставил ее страдать, поскольку напомнил о том, что свою любовь он отдал другой, что тоскует о другой, а ей, Корделии, осталась лишь его дружба.
«Все правильно, – сказала она себе. – Не позволяй себе забывать об этом».
Она откашлялась.
– Можем сыграть в игру. Партию в шахматы.
Джеймс, казалось, был заинтригован.
– Хозяйка дома просит меня сыграть с ней партию в шахматы?
– Это приказ. – И Корделия, осторожно расправив юбки, опустилась на диван. Платье действительно было ужасно неудобным и занимало чуть ли не все свободное место.
– Первый ход за хозяйкой дома, – произнес Джеймс, устраиваясь рядом с ней.
«Ты еще пожалеешь о том, что предоставил мне преимущество», – усмехнулась она про себя. Первые несколько ходов они сделали в молчании, но вскоре игра приобрела определенный ритм, и они смогли болтать. Джеймс объяснил насчет прислуги: оказывается, Эффи происходила из старинного рода простых людей, наделенных Зрением; то же касалось двух лакеев и другой горничной, которая должна была приходить несколько раз в неделю, чтобы выполнять «черную работу». Райзе предстояло жить на Керзон-стрит до тех пор, пока Корделия не устроится на новом месте, а потом она собиралась вернуться на площадь Корнуолл-Гарденс и помогать Соне с новорожденным.
– Матушка настояла, чтобы Райза осталась по меньшей мере на несколько недель, – произнесла Корделия, откусив кусочек хлеба с маслом. – В свое время, после свадьбы моих родителей, Райза отправилась с ними в новый дом. Наверное, бедная женщина считает, что я, оставшись без ее присмотра, утону в кастрюле с супом или задохнусь под горой платьев, вывалившихся из шкафа.
Джеймс передвинул слона.
– Райза действительно не понимает ни слова по-английски?
Корделия взяла пешку.
– О, она прекрасно понимает все, что мы говорим, можешь не сомневаться, и притворяется глухой только в тех случаях, когда ее это устраивает. То, что услышит здесь Райза, моментально станет известно моей матери. В ее присутствии нам следует вести себя осторожно.
Джеймс отпил глоток чая.
– Итак, мы должны изо всех сил изображать счастливых новобрачных.
Корделия почувствовала, что краснеет. Но почему? Успокойся, сказала она себе: ты должна испытывать облегчение, ведь Джеймс, как это ни странно, вовсе не находит ситуацию ни неловкой, ни унизительной.
– Да, – прошептала она. – Наверное, нам следует обсудить, э-э, как конкретно нам это делать. В деталях.
Джеймс, воспользовавшись тем, что она отвлеклась, сделал ход ладьей так, что теперь она угрожала ферзю Корделии.
– Это как правила игры в шахматы. Только мы должны выработать правила супружеской жизни.
– Да, именно.
– Ну что ж, мне кажется, первым делом нужно составить список тех, кто может свободно приходить в наш дом, а кто – нет, – сказал Джеймс.
– Конечно, «Веселых Разбойников» и Люси мы всегда будем рады видеть, – заметила Корделия. – Но остальные должны предупреждать заранее. Никаких нежданных гостей, которые могли бы застать нас…
– Не с поличным? – двусмысленно усмехнулся Джеймс, и она вспомнила лукавые огоньки, совсем недавно блеснувшие в его глазах.
