– Мне нужна Татьяна Блэкторн.
– Это моя мать, – быстро ответила Грейс. – Я сейчас найду ее. Как мне вас представить…
– В этом нет нужды, – перебил ее неизвестный хриплым, неприятным голосом. – Она меня ждет.
Отстранив Грейс, он вошел в дом и свернул в первый из боковых коридоров, как будто хорошо здесь ориентировался.
Грейс сначала хотела последовать за черным человеком, но обнаружила, что дрожит всем телом и не может сделать ни шага. Она обхватила себя руками, пытаясь согреться, но у нее зуб на зуб не попадал. Лишь через несколько минут она обнаружила, что в состоянии идти, и поднялась в свою комнату. Огонь почти догорел, и она подбросила в камин еще поленьев, но так и не смогла согреться до самого утра.
После смерти Джесса время текло иначе, прежняя жизнь утратила смысл. Грейс просыпалась по утрам, занималась обычными делами, как автомат, а вечером погружалась в глубокий сон без сновидений. Деревья в парке пожелтели, колючки разрослись. Татьяна блуждала по дому, погруженному во мрак; теперь она постоянно молчала и часто бесцельно и подолгу смотрела на сломанные часы – их было множество и все они показывали без двадцати девять.
Они не утешали друг друга. Грейс знала, что отныне всегда будет одинока, совершенно одна на всем белом свете, поэтому не удивилась, когда у нее начались галлюцинации. Она видела Джесса. Однажды она проснулась посреди ночи, судорожно хватая ртом воздух. Он был в ее комнате, в той самой одежде, которая была на нем в ночь смерти. Он парил над полом где-то на краю ее поля зрения, в дальнем углу комнаты. Внезапно он очутился рядом с ней – призрак, до мельчайших деталей походивший на ее умершего брата; от него исходило едва заметное свечение, и он улыбался, так же, как улыбался ей при жизни.
Это было уже слишком, это было невыносимо; сначала судьба жестоко посмеялась над ней, отняв единственного друга, а теперь она сходит с ума. Она закричала.
– Грейс! – услышала она встревоженный голос брата. – Грейс, не бойся! Это я. Это я, поверь мне.
– Это сон, видение, ты не настоящий, – ошеломленно пробормотала Грейс. Потом заставила себя посмотреть ему в глаза.
– Почему же не настоящий, – несколько обиженным тоном ответил Джесс. – Я призрак. Разве ты не знаешь, что призраки существуют? И это были не галлюцинации, когда ты видела того дядьку, пьющего кровь. Он был вампиром.
Грейс издала какой-то звук, похожий не то на смех, не то на всхлип.
– Во имя Ангела, – вырвалось у нее. Татьяна строго запрещала детям употреблять это выражение, но сейчас она совершенно забыла о Татьяне. – Ты настоящий. Только настоящий Джесс может меня так дразнить.
– Прошу прощения. Наверное, мне трудно сочувствовать твоему горю, потому что я здесь, собственной персоной.
– Ты здесь, но в виде призрака, – возразила Грейс. Она помолчала, пытаясь осмыслить этот факт, и через несколько мгновений, когда в голове немного прояснилось, она с любопытством оглядела привидение. – Так ты был призраком все это время? Почему же ты не пришел ко мне сразу?
Джесс помрачнел.
– Я не мог. Я пытался, но… ты не слышала и не видела меня. До сегодняшнего дня. – Он с несколько озадаченным видом покачал головой. – Может быть, когда человек умирает, его призрак не сразу получает возможность вернуться. Может быть, где-то там, в какой-то канцелярии, надо заполнить соответствующие бумаги.
Грейс помолчала.
– Может быть, – прошептала она. – Знаешь, Джесс… Мама что-то затевает. Что-то нехорошее. Я не знаю, что у нее на уме, но она ищет черные книги в подвале и во всех углах, и еще какой-то человек приезжал, чтобы… помочь ей. Кто это был?
– Я не знаю, – задумчиво ответил Джесс. Потом рассеянно протянул руку и погладил Грейс по лицу, волосам. Его прикосновение было реальным, но едва ощутимым – как будто его руки были сотканы из паутины. Она подвинулась к нему, желая, чтобы он обнял ее, утешил.
– Но я это выясню, Грейс, – пообещал он. – Теперь я могу приходить и уходить, когда мне заблагорассудится.
– И маму мы больше не разбудим, – грустно сказала Грейс. – Возвращайся поскорее, Джесс. Я по тебе очень скучаю.
Проснувшись на следующее утро и вспоминая эту встречу, она подумала, что, скорее всего, это был сон, порожденный ее больным рассудком, сломленным горем. Но с наступлением сумерек Джесс вернулся, пришел он и на следующую ночь. Однако он приходил только после захода солнца. Наконец, явившись к Грейс в пятый раз, он кое-что объяснил.
– Матушка теперь тоже может видеть меня, – произнес он странным голосом, лишенным какого бы то ни было выражения. – Она намерена вернуть меня из царства мертвых.
Сердце Грейс переполняли противоречивые эмоции. Она прекрасно понимала, почему ее мать решилась на такой опасный шаг: ведь мысль о возвращении Джесса переполняла ее саму невыносимым счастьем и надеждой. И все же…
– Тот человек, который приезжал сюда… это был некромант?
– Да, это чародей, искусный в черной магии, – мрачно ответил Джесс. – Мое тело… сохранили при помощи некромантии, чтобы уберечь от тления, – произнес он с отвращением. – Для этого она и наняла его. В подвале стоит стеклянный гроб, там лежит мое тело, точно такое, как при жизни, как будто я… вампир. На груди у трупа… у меня… лежит медальон, в котором заключен мой последний вздох.
Грейс не знала, что должна сейчас испытывать, облегчение или тревогу.
– Итак, у нее впереди много лет, чтобы… попытаться вернуть тебя в наш мир.
– Да, – подтвердил он. – А тем временем я остаюсь в неопределенном состоянии, на пороге между жизнью и смертью, между светом и тьмой. По ночам я просыпаюсь и брожу по дому, а с восходом солнца исчезаю. После заката я снова открываю глаза и обнаруживаю, что весь день спал в гробу.
Грейс даже не могла себе представить, как это жутко, отвратительно – проснуться в гробу, еженощно видеть собственное безжизненное тело.
– Я пребываю в этом состоянии только благодаря черной магии. Рано или поздно чары утратят силу, и тогда… Я уйду. Навеки.
Она знала, что Джесс прав. Но все равно ее сердце дрогнуло от счастья, смешанного с чувством вины. Видеть Джесса, хотя бы по ночам, хотя бы в качестве бесплотного духа, было намного лучше, чем вечно оставаться одной. Одной с безумной матерью в темном, холодном доме.
7
Ступай легко
«Привиделась мне вереница лиц,
Фигуры сквозь туман брели за мной,
Так призраки блуждают по ночам
И стонут, не найдя пути домой.
На кладбище, среди могил, стояла я,
Прислушиваясь к мертвым голосам;
И ветер ледяной мне прошептал:
«Ступай легко, ты – прах, подобно нам».
Джулия Уорд Хау,
«Мой последний танец»
Ариадна сразу заметила Анну, и сердце ее сжалось от приятного и одновременно болезненного чувства.
