– Ты все-таки пришла, – говорит она. – Смотри под ноги, ступеньки чертовски крутые.
Замок открывается, как выкидной нож, и я толкаю дверь, за которой почти сразу начинается шаткая лестница, больше напоминающая пожарную. Рейчел не шутила.
Я взлетаю по ступенькам, ни на миг не сбавляя темп, опасаясь, что если остановлюсь, то уже навсегда. Наконец я достигаю верхней лестничной площадки, где меня поджидает Рейчел, прислонившись спиной к фиолетовому дверному косяку. Она босиком, в мешковатых джинсах с эффектом кислотной стирки и тонкой, почти прозрачной белой футболке. Волосы, волнистые и лохматые, небрежно обрамляют ее лицо. Она почему-то красивее, чем я помню ее в старших классах – живую и энергичную, с блестящими темными глазами и круглыми розовыми щеками. Мне хочется протянуть руку и дотронуться пальцем до ее подбородка, просто чтобы убедиться, что она настоящая.
– Джилл Ньюман, – медленно произносит она, склонив голову набок. Мне интересно, какой она меня находит. Выгляжу я старше или просто иначе. После случившегося она не появлялась в школе, чтобы увидеть, как все изменилось или осталось по-прежнему.
– Рейчел Кэллоуэй.
– Проходи. – Рейчел поворачивается и ведет меня в свою квартиру. Пространство настолько крошечное, что можно все разглядеть прямо с порога. Вдоль кирпичной стены громоздятся стопки книг, темно-бордовый диван середины века, накрытый толстыми шерстяными одеялами, сдвинут в сторону. Стены голые, если не считать огромной акварельной картины с яркими абстрактными цветами, прикрепленной к штукатурке вместе с эскизами. Это похоже на незаконченный арт-проект. Лиственные растения в кашпо из макраме подвешены по обе стороны дивана.
– Добро пожаловать в реальный мир, – говорит она с улыбкой. – Хочешь чаю?
Я киваю и следую за Рейчел на кухню, которая на самом деле представляет собой узкий коридор, где помещаются и плита, и холодильник.
Она кладет мед в две керамические кружки, расписанные контурами соблазнительных женских тел. Соски грудей – просто розовые точки.
– Мило, – отмечаю я.
– Спасибо. Их сделала моя девушка.
Я пытаюсь скрыть свое удивление, но Рейчел смеется.
– Да уж, звучит странно. Перестала скрывать это несколько лет назад, – продолжает она. – Думаю, никто из «Голд Кост» пока не знает. – Она делает паузу. – Мою любимую зовут Фрида. Она – программист. Живет в соседнем квартале.
– Круто, – говорю я. И не лукавлю. Они с Адамом, казалось, не подходили друг другу. Понятное дело, я так думала.
– Рада тебя видеть.
– Я тебя тоже. – Что еще можно сказать? Стоя перед Рейчел, я ловлю себя на том, что тоскую по прошлому, по месяцам, предшествовавшим смерти Шайлы и нашему посвящению. Я хочу зарыться в те недели, когда мы все были единым целым. Даже когда это походило на пытку, когда нас толкали к самому краю и я думала, что взорвусь от адреналина и страха, я знала, надеялась, что оно того стоит. Мы держались за нить, которая всегда грозила разорваться.
Свистит ярко-желтый чайник, и Рейчел отворачивается. Когда она разливает кипяток по кружкам, я замечаю едва различимые белесые шрамы, покрывающие тыльную сторону ее предплечий и загривок. Некоторые из них тонкие, как будто кто-то провел по коже швейной иглой, а другие – толстые и выпуклые, пугающие.
Она поворачивается, перехватывая мой взгляд.
– Ах, это, – тихо произносит она. – После всего случившегося у меня был плохой год. Могло быть и хуже.
Мне никогда не приходило в голову, что Рейчел тоже страдает, что она стала жертвой того, что совершил или не совершил Грэм. Думаю, ее единственным преступлением была верность. Заплатить пришлось и за это.
– Пойдем. – Она поднимает дымящиеся кружки и проходит мимо меня к дивану. – Давай покончим с этим.
Подушки прогибаются под нашим весом, и я жду, когда она заговорит. Мне не хочется быть первой, кто заполнит тишину. Проходят секунды, может и целая минута, прежде чем Рейчел снова встает, сплетая пальцы рук.
– Я сейчас, – бросает она.
Рейчел скрывается за дверью спальни, и я слышу шорох бумаг и легкое шарканье ног. Наконец она появляется, держа в руках пухлый конверт – старомодный, из плотной бумаги, с застежкой в виде картонных кружочков, связанных вместе тоненьким красным шнурком.
– Открой это. – Она протягивает мне конверт.
Я разматываю шнурок и вытаскиваю стопку неровных листков бумаги. С виду – целая куча всякого хлама. Рейчел молчит. Я откладываю конверт в сторону и беру в руки первый документ. Табель успеваемости Грэма за девятый класс. Средний балл – 87. Хорошо, что он мог обойтись без стипендии. Следующая реликвия представляет собой кусок толстого картона с наклеенной глянцевой фотографией Шайлы и Грэма. Оба широко улыбаются. Он обнимает ее за плечи, а она склоняет к нему голову. Сверкают их белые зубы, темно-синие блейзеры с эмблемой «Голд Кост» идеально отглажены. Ни пятен травы, ни случайных крошек. Я смотрю в их глаза и содрогаюсь, роняя остальные бумаги на пол.
– Черт, – вырывается у меня. Я никогда не видела этой фотографии. Похоже, ее сделали на матче по лакроссу, и они позируют на фоне трибун. Возможно, я стояла всего в нескольких шагах от них.
– Этот снимок так и не попал в ежегодный альбом. – Губы Рейчел слегка изгибаются в усмешке. Она пытается шутить. – Но он всегда был моим любимым.
Шайла смотрит на меня. Такая юная. Ей бы жить да жить. В горле пересыхает, и я впиваюсь пальцами в картонку. Все ужасно нелепо и запутанно – Грэм жив, а Шайла мертва. Меня так и подмывает швырнуть кружкой в Рейчел и ее самодовольное личико, за то, что она привела меня сюда и дразнит воспоминаниями, которые я так отчаянно пыталась забыть. Я дергаю края фотографии, словно хочу вырвать Шайлу из объятий Грэма. И вдруг листок поддается, и у меня в руках остается лишь улыбка Шайлы. Половинка с Грэмом медленно опускается на пол.
– У меня есть копии, – говорит Рейчел.
Это разжигает мою ярость, и я вскакиваю с дивана, задевая коленом кружку. Она шатается, прежде чем рухнуть на пол, разлетаясь брызгами керамических осколков и липкой жидкости. Я не прошу прощения, потому что не считаю себя виноватой. Вместо этого я открываю рот, готовая извергнуть пламя. Но у Рейчел другие планы.
– Сядь, Джилл.
И я, сама не зная почему, подчиняюсь.
– Вот что я хотела тебе показать. – Она роется в ворохе разбросанных по полу бумаг и достает один-единственный белый лист. Черные буквы пляшут на странице, но я не могу сосредоточиться, когда она кладет мне листок на колени.
– Что это?
– Смотри сама. – Рейчел устраивается на полу, поджимая ноги под себя. – Когда Грэма забрали, похоже, никто не потрудился исследовать доказательства. Копы просто поверили ему на слово. Сознался – и готово. Дело закрыто. Они даже не проверили его одежду, не осмотрели Оушен-Клифф, ничего такого. Думаешь, полиция Золотого берега профессионально пригодна для расследования убийства? Они едва способны разве что устроить облаву на вечеринке в бухте.
