Я мотаю головой. Нет. Никогда.
Мама сжимает мое голое плечо.
– Мне нужно позвонить Синди Миллер. – Она выходит из комнаты. От тишины звенит в ушах, а мозг кипит.
Дрожащей рукой я хватаю телефон.
«Ты смотрела? – пишет Рейчел. – Это может быть ОНО!!!!!!»
У меня нет сил на ответ, но приходит еще одно сообщение. На этот раз от Квентина, и тоже со ссылкой на твит.
«Ты ПОЭТОМУ спрашивала меня о Бомонте????»
«Да».
«Черт!! Неужели это правда?»
«Не знаю, – набираю я. – Что, если…?»
«БЛИН!!!!!!!!! – отвечает Квентин. – Завтра в школе будет ДУРДОМ. Вайнгартен займется расследованием. Ты это видела???»
«Интересно, что он нароет».
«Интересно, что будут делать копы. Если вообще будут».
Я прикусываю губу и набираю текст, сознавая, что мои следующие слова могут разбить вдребезги то, что осталось от нашей дружбы. Но мне важно знать, что он об этом думает. Я нажимаю «Отправить».
«Может, Грэм действительно невиновен?»
Он медлит с ответом.
Секунду, другую.
И наконец начинает печатать. На экране появляются слова.
«Может, и так».
Мой мозг начинает потрескивать, теряя способность выстраивать логические цепочки. Я засовываю телефон под диванную подушку, просто чтобы сбежать от всего этого, но он снова жужжит. Я выуживаю его и смотрю на экран, где высвечивается имя Адама. Сердце бьется ровнее, и я чувствую себя спокойнее, зная, что он на другом конце трубки.
«Ты видела ролик о Бомонте? Дикость какая-то…»
«Я в смятении…» – печатаю я в ответ.
«Тоже», – отвечает он.
Вдогонку приходит еще одно сообщение: «Интересно, не стоит ли за этим Рейчел? Надеюсь, ты больше не общаешься с ней?»
Мое тело напрягается. Это единственное, в чем я не могу признаться ему. Мое единственное предательство. Много месяцев назад я сказала, что не стану с ней разговаривать, не поверю ни одному ее слову. Но как быть с тем, что ее сообщения маячат на экране? Что-то сжимается внутри, когда я сознаю, что вынуждена солгать ему. Никто не должен знать, что я замешана в этом деле.
«Нет».
19
Солнце медленно вползает в мое окно, но я уже целый час бодрствую, пытаясь запомнить уравнения из пособия по подготовке к экзамену на стипендию Брауна, которое на самом деле составила сама. Страница испещрена цифрами и фактами, но я не могу сосредоточиться. Не сегодня.
Я откладываю в сторону папку и карточки и закрываю ноутбук на это утро. Нет смысла притворяться, что я занимаюсь. Когда что-то тревожит в этом деле с Бомонтом. Как я могла тогда быть настолько невнимательной? Наверняка были какие-то звоночки – подсказки, оставленные Шайлой.
Я открываю в телефоне галерею с фотографиями и лихорадочно прокручиваю их в поисках лица Шайлы. «Скажи мне, Шай. Скажи мне, что я пропустила». Наконец я добираюсь до наших последних совместных фоток. Мы с Марлой, Никки и Шайлой готовимся к Весеннему балу. Такую же фотографию я видела в ее комнате. Весенний бал считался самым крутым мероприятием в «Голд Кост». Мы с нетерпением ждали его еще со средних классов. Адам рассказывал мне, что школьный совет выложится на все сто, арендует дым-машину и пригласит модного диджея.
Мы с Шайлой всю неделю говорили о том, что наденем; гадали, какая будет музыка и кто с кем будет целоваться под лестницей. В то время их отношения с Грэмом ничто не омрачало. По крайней мере, я так думала. Шумиха вокруг предстоящего бала убеждала в том, что ночь оправдает самые смелые ожидания.
Шайла отклонила предложение Грэма собраться всем на разминку и вместо этого пригласила Никки, Марлу и меня к себе домой, чтобы как следует подготовиться.
– Разве ты не хочешь показаться со своим парнем? – спросила Марла.
– С ним я могу встречаться в любое время, – сказала Шайла. – А Весенний бал у нас в девятом классе только один, и я хочу, чтобы мы насладились им вместе.
Мое лицо вспыхнуло от волнения, и мы вчетвером уселись кружком на ковре в комнате Шайлы, втирая в щеки золотистые блестки. Шайла вручила нам одинаковые подушечки с вишневым блеском для губ от «Шанель», которые стащила у своей мамы.
Когда я попросила сделать мне прическу, она уложила мои волосы высоко на макушке замысловатой копной кудрей.
– Одри Хепберн с некоторой изюминкой, – лукаво улыбнулась она. – Это ты.
– Сделай мне тоже! – взвизгнула Никки.
Шайла скрутила длинную гриву Никки в низкий пучок, выпустив несколько завитков спереди.
– Шик в стиле девяностых. – Затем она заплела белокурые волосы Марлы в косу и уложила в виде нимба.
Когда мы прибыли на бал, Никки и Марла рванули вперед нас в окутанный дымом спортзал, но Шайла взяла меня под руку, чтобы мы могли войти как павы. Когда мы проплывали мимо витрины с трофеями и увидели свое отражение, она перехватила мой взгляд в зеркале.
– Подтверждено, – сказала она. – Мы бесподобны. – Затемненный зал украшали неоновые шары, скрывая деревянные балки и шведские стенки. Время от времени с потолка проливался дождь конфетти, отчего баскетбольные площадки становились скользкими. Все нацепили кружевные маски, прячась от реальности. Шайла повела нас в дальний угол, где за небольшой секцией трибун собрались остальные Игроки.
– Вау, – не сдержал восхищенный возглас Генри. На нем был угольно-серый костюм, и полы рубашки свисали спереди. Выглядел он очаровательно.
– А где Грэм? – спросила Шайла.
– Вон там. – Генри указал на буфет с чашами пунша и стаканчиками. – Но я бы дал ему немного отдышаться.
Шайла недовольно надула розовые губы.
– С чего вдруг?
– Ну, во-первых, он немного злится из-за того, что вы, ребята, не пришли на разминку.
Шайла закатила глаза.
– Ничего, переживет.
– А во-вторых, Джейк только что дал ему жестокое задание. – Грэм толкался возле Джейка, и тот как будто протягивал ему огромную бутылку, полную прозрачной жидкости.
– Что он делает? – спросила я Генри.
– Джейк поручил ему подлить водку в холодный чай.
Мой взгляд метнулся к столу с закусками. Учитель физики, доктор Джарвис; библиотекарь, миссис Деклер, и несколько других преподавателей столпились вокруг него, как бодигарды.
– Тебе не кажется, что это рискованно? – тихо сказала Никки мне на ухо.
Я с трудом сглотнула и кивнула. Но в то время мы все здорово рисковали, получая задания. После того случая в сауне у меня в животе так и сидел комок ужаса. И кто знал, что еще нас ждет впереди.
