Когда раздается последний звонок с уроков, кажется, что школа в огне. Все толкаются, пихаются, стремясь поскорее вырваться почти на свободу.
Я направляюсь к назначенному месту встречи – дому Никки, – где меня дожидается Рейчел. Мы наспех обнимаемся и ждем захода солнца.
Я сижу на террасе, растянувшись в шезлонге, и выискиваю свои созвездия. Ночь как по заказу. Все мои любимцы танцуют и скачут по небу. Я должна бы ерзать от страха, но мое дыхание ровное и спокойное. Может, потому, что у нас наконец-то есть четкий план.
– Готова? – спрашивает Рейчел. Она стоит надо мной, в джинсах и потрепанной черной толстовке. Глаза у нее уставшие, а кожа немного обвисла, как будто она постарела лет на десять за этот адский год. Мне хочется крепко обнять ее и сказать миллион раз спасибо. Я хочу запечатать ее улыбку и носить с собой, пока буду в одиночку исполнять следующую партию. Без ее храбрости ничего бы этого не случилось. Я бы шла по жизни, как корабль без курса, и когда-нибудь, возможно, разбилась бы о берег.
Но вместо этого я шепчу короткое «да» и отправляю сообщение. Ответ приходит почти сразу.
– Он едет, – говорю я. – Пятнадцать минут. – Мы сидим молча, пока между нами пробегает нервный ток. Наконец я вижу свет фар его любимого винтажного «Мерседеса». Дерьмовый панк-рок гремит из динамиков, и я пытаюсь вспомнить, что в этих нотах когда-то заставляло меня обмирать от счастья.
– У меня сердце сейчас вырвется, – шепчет Рейчел.
– Все в порядке, – бормочу я. Ее рука находит мою руку, и мы обмениваемся крепким пожатием.
Я скидываю кроссовки и иду к пляжу, где назначила ему встречу. С каждым шагом я стараюсь стать выше ростом, сильнее, похожей на Рейчел – или Шайлу. Дрожь пробирает меня под флисовой курткой. Но дрожь не от страха. От ярости. Чистой, жгучей ярости, что свернулась во мне змеей. И теперь я готова выпустить ее на волю.
Добираясь до места, я поворачиваюсь лицом к океану. Бескрайнее черное бурлящее месиво грохочет от нетерпения. Вдали поблескивают пенные пики волн. В непроглядной ночи это единственный источник света, кроме луны и звезд. Как может это зловещее пространство быть моим домом?
– Вот ты где, – говорит Адам. Он одаривает меня своей глупой улыбкой с ямочкой на щеке и раскрывает объятия.
Я хочу выпустить в него ядовитую стрелу, но вместо этого иду в его объятия и позволяю ему положить голову на мою макушку, как бывало сотни раз прежде.
– Ты пришел, – говорю я.
– Так загадочно, Ньюман.
Я отстраняюсь и делаю шаг назад. Я хочу видеть его лицо, когда ему придется хоть раз сказать правду. Мне нужно поймать каждое его слово, иначе ничего из этого не получится.
– Послушай, Адам. – Мой голос звучит ласково. – Это нелегко, но мне нужно с тобой кое о чем поговорить.
Он поднимает брови и кладет руки на бедра.
– Что такое?
Я делаю глубокий вдох и начинаю, как мы и репетировали.
– Я знаю про тебя и Шайлу. – Я стараюсь выглядеть несчастной, как будто мое сердце разбито и стонет от боли, а не клокочет в груди.
– Что ты имеешь в виду? – тихо спрашивает он. Его улыбка меркнет, и ямочка исчезает.
– Я знаю, что вы двое были… ну, ты понимаешь. – Я не могу заставить себя произнести это вслух.
– Хм, – ухмыляется он. – Не понимаю, о чем ты.
Я качаю головой и встречаюсь с ним взглядом.
– Она писала письма.
Голос Адама становится шепотом.
– Что?
Я киваю, поджимая губы.
– Писала о том, что изменяет Грэму. Писала обо всем. О тебе. – Затаив дыхание, я жду, когда он заговорит. Мне нужно усилить эффект, притвориться, будто я настолько уверена в этих фактах, что мой мозг вот-вот взорвется.
– Ну, как тебе сказать. – Адам пробегает рукой по волосам, переминаясь с ноги на ногу. – Мы оба знаем, что она была немного не от мира сего, так ведь? Я уверен, что она все слишком преувеличила.
– Может быть. – Я отворачиваюсь к морю, надеясь, что мне удается роль обиженной ревнивой девушки.
– И что она говорила? – спрашивает Адам. Любопытство выдает его с головой.
– Что влюблена, но не в Грэма. Что это рассорит Игроков. И что ее любовь – это ты. – Я прикусываю губу и мысленно молю о том, чтобы он мне поверил.
Адам поднимает голову к небу и закрывает глаза.
– Я совершил ошибку. – Мои внутренности завязываются узлом, когда Адам опускает взгляд на волны. – Ты ведь не сердишься, правда? – спрашивает он. – Это было много лет назад. Она даже не… – Адам замолкает и подходит ближе ко мне, как я и планировала. – Знаешь, нас с тобой связывает что-то другое, особенное. Всегда были только ты и я.
Слова, которые мне всегда хотелось услышать, теперь покрыты густой слизью лжи. Я хочу швырнуть их в Атлантику и смотреть, как они тонут.
– В следующем году мы наконец-то будем вместе. И сможем делать все, чего ты захочешь, – продолжает он.
Я качаю головой.
– Я так не думаю, Адам. Теперь все изменилось.
– Что? – Его брови взлетают вверх. Я молчу. Только сердце ухает. – Это из-за Грэма? Вся эта чушь насчет его невиновности? – Его глаза сужаются, и он тычет в меня пальцем, как будто я в беде, как будто предала его, что, наверное, так и есть. – Признайся, ты ведь на самом деле не веришь ему?
– Он приводит некоторые разумные доводы.
– Ты что, говорила с ним? – Голос Адама звучит все громче.
– Да, – отвечаю я, стараясь выдерживать ровный тон. – И Рейчел тоже.
Глаза Адама, похоже, вот-вот вылезут из орбит.
– Я же говорил тебе, что она чокнутая. – Ярость нарастает в нем. Он почти доходит до точки кипения, что мне и требуется.
– Я им верю, – говорю я, подзадоривая его.
– И что она теперь говорит? Что это я убил Шайлу? Что я с ней спал, а в ночь посвящения убил ее и повесил это на Грэма? – Адам шумно выдыхает, качая головой. – Бред сумасшедшей.
– Так ли? – спрашиваю я ровным и громким голосом. – Это бред, по-твоему?
– Что ты хочешь этим сказать?
Меня охватывает странное спокойствие.
– В этом есть смысл, – медленно говорю я. – Ты подарил ей те серьги, излил ей душу, а она тебя отвергла. Может быть… – Я намеренно замолкаю.
Плечи Адама напрягаются, когда я упоминаю о бриллиантах. Его кулаки сжимаются.
– Ах, серьги, – усмехается он, словно только что вспомнил о них впервые за три года.
– Я их видела. – Я придаю голосу еще больше твердости. – В твоей тумбочке.
Его взгляд леденеет.
– И это после всего, что я для тебя сделал? Так ты мне хочешь отплатить? Подозревая в том, что я убил Шайлу? Да ты рехнулась. Тупая сука.
