Сегодня мы вместе с Никки идем через весь кафетерий на наш прощальный обед в школе «Голд Кост». Море учащихся расступается перед нами, но на этот раз воздух вокруг нас неподвижен. Неистовая энергия ушла, сменившись тлеющим чувством настороженности и недоверия.
Я хватаю индейку, банан и кусок сырого теста для Шайлы. Мы молча расплачиваемся за еду и направляемся к столику в центре зала, провожаемые взглядами. Я проскальзываю на свое место, устраиваясь между Квентином и Никки. Смотрю по сторонам – на Генри, встречая его нежные глаза; на Марлу, сочувственно наклоняющую голову; и даже на Роберта, хотя тот в полной отключке.
– Ну, как-то неловко, – начинаю я.
Квентин фыркает. Он обнимает меня за плечи и прижимает к себе.
Глаза у Никки темные и грустные, но уголки рта слегка приподнимаются, оживая в улыбке.
– Последний суд Игроков? – Она не ждет, пока кто-нибудь заговорит. – Я призываю это собрание к порядку. – Она постукивает вилкой по подносу, и несколько подштанников поворачивают головы, прислушиваясь.
– Сегодня вечером, – объявляет она, повышая голос. – Костер на моей территории. – Она поворачивается к Тоферу, и тот наклоняется так близко, что чуть ли не заваливается на колени к Квентину. – Сообщи всем, ладно? – Он кивает.
Никки смотрит на нас.
– Давайте сожжем все дотла.
Когда мы с Джаредом возвращаемся домой, мама уже хлопочет на кухне, заправляет огромный чан лингвини с моллюсками.
– Джилл? – зовет она. Ее материнские чувства перешли в овердрайв. Догадываюсь, что по уважительной причине.
Мама появляется в коридоре, руки у нее в масле и ошметках петрушки.
– Тебе что-то пришло. – Она жестом показывает на столик, где громоздится почта.
Большой толстый конверт с моим именем лежит на самом верху стопки. На обратном адресе значится «Университет Брауна». Сердце делает кувырок.
– Не хочешь открыть? – спрашивает она.
Джаред резко вздыхает у меня за спиной.
Я тянусь к конверту и чувствую его тяжесть в руке. Бумага плотная, шелковистая, с тиснением. Я сдерживаю желание раскурочить конверт и, закрывая глаза, вспоминаю все, что произошло в этом году, все, что мне пришлось пережить. Я выжила.
И сразу все видится так ясно.
– Ну? – торопит мама.
Я отрицательно качаю головой.
– Это уже не важно. Я не собираюсь в Браун.
Мама поджимает губы. Папа возникает у нее за спиной с озабоченным выражением лица.
– Не хочу. Буду учиться в университете штата.
– Джилл, если дело в деньгах, мы как-нибудь выкрутимся, – говорит мама, вытирая руки о фартук, завязанный вокруг талии.
– Обязательно, – поддерживает папа.
Но я упрямо качаю головой.
– Нет. Не хочу. – И возвращаю нераспечатанный конверт на столик. Мой голос тверд и разум чист. Я уже забыла о своей одержимости Брауном. Теперь, когда я знаю правду, все изменилось. Мысль о том, чтобы находиться рядом с прошлым Адама, вызывает лишь тошноту. У меня есть другой вариант. Мое будущее – в университете штата, и впервые за долгое время… я свободна.
В тот же вечер я приезжаю к Никки, с Джаредом как довеском. Мальчишки уже развели костер на берегу и теперь стоят кружком, повесив плетьми руки и больше помалкивая. Квентин подталкивает Генри локтем, когда видит меня. На лице Генри появляется осторожная улыбка. Прядь волос падает ему на лоб.
– Привет, – говорит он.
– Привет. – Даже не задумываясь, я тянусь к нему и обнимаю за талию. Он поначалу напрягается, но потом укутывает меня в свои теплые объятия.
– У нас все хорошо, Джилл. У нас все хорошо, – шепчет он мне в волосы. Что-то внутри отпускает меня, и я наконец-то чувствую себя прощенной.
Появляется Никки с увесистой зеленой папкой, в которой хранится вся история Игроков.
– Всем привет! – Глаза у нее на мокром месте. – Готовы?
Я киваю.
– Да, – шепчет Генри. – Давай сделаем это. – Остальные подхватывают следом за ним. Даже Роберт, складывая руки на груди. Его кожаная куртка натягивается на локтях.
Я оглядываю круг и вижу Игроков из всех классов. Десятый и одиннадцатый классы жмутся вместе, переминаясь с ноги на ногу. Джаред стоит со своими девятиклашками отдельной группкой. Настроение мрачное. На завтрашний день планировалось их посвящение.
Никки откашливается и поднимает папку высоко над головой. Все замолкают, ожидая, что она произнесет прощальную речь и передаст бразды правления следующему тамаде.
Но одним быстрым движением она бросает папку перед собой, прямо в середину костра.
Тофер Гарднер ахает, и несколько десятиклассников зажимают рты руками.
Джаред смотрит на меня с той стороны круга, и на его лице расползается медленная улыбка.
– Все кончено, – тихо произносит Никки, не сводя глаз с клочков бумаги, взмывающих вверх вместе с пламенем. Огонь бушует и тянется все выше, пока я не перестаю видеть сквозь его жар. – Все кончено! – На этот раз Никки кричит.
– А что с файлами? – спрашивает Квентин.
– Их больше нет, – говорит Никки. – Подружка Рейчел – программист. Я попросила ее удалить приложение. Навсегда.
Марла кивает.
– Молодец, Ник.
Подштанники стоят с открытыми ртами. Интересно, им хочется, чтобы Игроки существовали и дальше, или они в восторге от того, что станут рядовыми школьниками? И будут получать то, что заслужили. Мы навязали им эту игру, и не совсем честно отнимать у них все сразу. Но что-то должно было измениться. В этом году все будет по-другому.
Мы стоим в тишине еще какое-то время, прежде чем Роберт поднимает голову.
– Смотрите. – Он показывает в сторону дома. Десятки людей идут к нам, появляясь из зарослей камышей. Я не сразу узнаю их. Наши одноклассники. Ребята, которые никогда не бывают на вечеринках. Команда по шахматам и джаз-клуб. Команда Марлы по хоккею на траве. И вскоре кажется, будто вся школа собралась, чтобы посмотреть, как горят Игроки.
Сердце бешено колотится в груди. Так и должно быть. Мы ничем не лучше других. Мы просто единственные, кто этого не понимал. Теперь мы знаем.
– Эй. – Кто-то хватает меня за локоть, и я вздрагиваю, инстинктивно отшатываясь в сторону. – Ты чего? Это всего лишь я. – Генри снова появляется рядом со мной. – Пойдем, – говорит он. – Я хочу тебе кое-что показать. – Он нежно тянет меня за руку, и я следую за ним туда, где вода встречается с песком.
– Закрой глаза, – шепчет он. Я подчиняюсь, усилием воли прогоняя страх темноты. Я больше не боюсь.
– Ладно, открывай, – шепчет он. – Посмотри наверх.
