Пелопидас упал на колени и попытался позвать на помощь, но боль охватила его перерезанные голосовые связки, между пальцев хлестала кровь. Женщина смотрела на него широко открытыми глазами. Он почувствовал, как его тело слабеет, а жизнь утекает.
Его голова ударилась о пол, и он уже смотрел на рисунок красных завитков на ковре. Красный поток побежал по нему, и спартанцу показалось, что ковер тает. Его охватило невероятное спокойствие. Что-то тепло потекло по его ноге, и он понял, что опорожнился мочевой пузырь.
«Нужно встать, — подумал он. — Нужно найти…»
Халисия стояла очень спокойно, наблюдая за тем, как метался по полу умирающий спартанец, его кровь лилась по рисунку ковра. Мысли в голове мелькали, словно мотыльки вокруг пламени. У него было перерезано горло. Она убила его. Но все, о чем она могла думать, — это то, что ковер, расшитый восточными шелковыми нитками, был подарком отца на ее свадьбу с Энхисом. «Кровь не будет заметна», — подумала она.
«Забудь о крови», — раздался суровый голос разума. Халисия глубоко вздохнула. Нога воина дернулась. Затем он успокоился. Отойдя от тела, она спрятала кинжал в ножны.
«Ты должна бежать! Они вернутся!»
Надев коричневый плащ, она кинулась вниз по лестнице и через остатки разбитой двери мегарона. У входа в мегарон царица остановилась и заглянула внутрь. Там было тихо. Ее охранники лежали мертвыми, а вокруг них валялись тела более чем тридцати врагов. Каменный пол был залит кровью, и в зале стоял запах смерти.
Ее снова охватил страх, сжав желудок. Халисии захотелось бежать как можно быстрее и оставить сцену ночного кошмара позади себя. В противном случае ей нужно было найти место, темную и мрачную дыру, где она могла бы спрятаться, а враг бы ее не нашел.
У нее перед глазами возникло лицо ее младшего сына. Этот образ встряхнул ее. Обычно она видела в нем живое доказательство ее позора и постоянное напоминание об убийстве ее любимого Диомеда, но теперь царица разглядела его огромные умоляющие глаза и милый рот, который был так похож на ее губы. Халисия тихо застонала. Дио, по крайней мере, знал любовь матери. Его растили, воспитывали, о нем заботились и много раз говорили, как мама любит его. Маленький Декс, как точно заметил Павзаний, изголодался по ее любви.
А теперь жестокие люди искали его, чтобы убить.
Инстинкт заставлял ее бежать из мегарона к конюшням, в надежде, что Декс все еще там. А голос разума подсказывал ей не делать этого. Халисия решила пройти через боковую дверь мегарона, мимо кухонь и добраться до конюшен сзади.
Решительность разбудила ее храбрость, она направилась к боковой двери. Царица услышала крики за ней и увидела какое-то движение, словно тень пересекла дверной проем. Присев за колонну, Халисия затаилась, не смея даже дышать. Затем воцарилась тишина. Она осторожно встала и выглянула из-за колонны. Кто бы ни остановился в дверях, теперь он ушел.
Кухни были разрушены пламенем. «Деревянные здания, должно быть, вспыхнули, словно труха, — подумала она, — но сейчас пламя, в основном, потухло». Завеса едкого дыма стояла над зеленым садом напротив здания. Халисия проскользнула в дым, исчезнув, словно привидение в солнечном свете.
Она едва могла дышать и встала на четвереньки. Внизу покров свежего воздуха мягко проникал через слой дыма. Царица осторожно поползла по тропе к конюшням, ее колени путались в складках туники и плаща. По дороге она миновала множество тел, некоторые из них были мертвы, другие — смертельно ранены.
Впереди Халисия заметила какое-то движение и замерла на месте. Микенцы, кашляя и брызгая слюной, шли прямо к ней. Прижав лицо к земле, она притворилась мертвой и закрыла глаза. Ноги прошли рядом с ней, затем раздалась резкая команда остановиться.
Сзади по ее бедру ударила чья-то нога. Микенец споткнулся и выругался. От боли она закусила губы, но не издала ни звука.
— Проклятый дым повсюду, — раздался голос. — Ничего не видно.
— Бесполезно бегать здесь, — сказал другой голос. — Давайте пойдем к Земным воротам, убьем проклятых защитников и впустим атреанцев. Затем разграбим эту крепость и уйдем.
— Закрой свой рот, — раздраженно приказал третий голос. — За голову мальчика обещано двадцать золотых монет. Продолжайте искать.
Они поспешили дальше. Халисия осталась там, где она лежала, пока до нее не перестал доноситься скрип кожи и их ворчливые речи. Затем она встала и побежала к конюшням.
Внутри было совершенно темно, она услышала, как беспокойно двигаются лошади, принюхиваясь к дыму. Она уверенно прошла среди них, тихо разговаривая с животными и гладя их крепкие, теплые бока, которые мягко толкали ее, пока она пробиралась через конюшню.
— Декс, — прошептала Халисия в сумрак. — Ты здесь? Декс!
Она ничего не услышала, кроме фырканья лошадей и отдаленных криков людей. Затем раздался приказ, от которого сердце царицы бешено забилось.
— Принесите огня! Если он прячется в конюшнях, мы его выкурим.
Лошади двигались вокруг нее, но, когда она проходила среди них, они успокаивались. Только огромная черная лошадь продолжала стучать копытами в своем стойле, бить о деревянные стенки, ломать закрытую дверь.
— Декс! Дексиос! Ты здесь? — настойчиво прошептала она.
Внезапно Халисия остановилась. В тусклом свете, проникающем через вход в конюшню, она увидела маленькую фигуру, которая прижала руки к лицу. Пылинки соломы кружились вокруг него. Он был совершенно спокоен и молчалив. Секунду мать и сын стояли и смотрели друг на друга.
Затем мальчик спросил:
— Ты сердишься на меня, мама?
Она встала на колени и раскрыла свои объятия.
— Я не сержусь на тебя, Декс. Теперь мы должны идти. Мы должны бежать.
Тогда он побежал к ней, и его маленькое тело ударилось о ее грудь с силой разрушительного тарана, почти сбив с ног. Она почувствовала, как его руки обняли ее за шею, а его влажное и грязное лицо прижалось к ней.
Взяв мальчика на руки, Халисия побежала в переднюю часть конюшен. Если бы она просто могла добраться до внешней стены и потайных ворот, то смогла бы вынести Декса во двор и спрятать в одной из множества пещер.
Выглянув, она заметила отряд микенцев, которые бежали к конюшне с горящими факелами в руках. Царица прижала к себе мальчика, побежала обратно к заднему входу и посмотрела через щель в двери. Всего в нескольких шагах она заметила плотного микенского воина. В одной руке он зажал волосы мальчика, ухаживающего за лошадьми, а в другой — окровавленный меч, которым он перерезал горло этому парню. Голова мальчика дернулась, когда его покинула жизнь, бросил его на землю и повернулся к дверям конюшни.
Подавив ужас, Халисия отнесла Декса через конюшню обратно и встала, держа мальчика на руках и наблюдая за двумя входами. Держа сына одной рукой, она попятилась к стойлу, где била копытами и нервничала черная лошадь.
