Андромаха почувствовала нежелание великана подчиняться, но его объятия ослабли, и она освободилась.
— Почему я должна доверять тебе? — спросила девушка целителя.
— Меня не волнует, доверяешь ты мне или нет! — ответил он. — Я достаточно прожил в этом мире и видел славу и ужас. Я был свидетелем проявления сострадания злых людей и недобрых чувств хороших людей. Я здесь не для того, чтобы убеждать тебя, женщина. Ты должна знать, что меня не интересует выздоровление Геликаона. Его и мой мир не пересекаются. Но мне не нужна и его смерть. Я здесь потому, что ко мне пришел Гершом. Когда я уйду, ты можешь поверить в мою мудрость или убрать червей из раны. Меня это не волнует.
В молчании, которое за этим последовало, она посмотрела в широкое и сильное лицо целителя, а затем повернулась к умирающему человеку.
— А он выздоровеет, если я оставлю червей?
— Я не могу обещать этого. Он очень слаб. Червей нужно наносить, как только плоть начинает гнить. Но Гершом говорит, что он храбрый и решительный человек. Такой человек так легко не сдается смерти.
— Как долго… они должны есть его?
— Три дня. Черви тогда станут жирными, вырастут в десять раз. Я уберу их и, возможно, добавлю еще. Но кто-то должен быть с ним все время. Когда бы он ни проснулся, он должен пить. Воду, смешанную с медом. Столько, сколько сможет.
Перебросив сумку через плечо, он встал и подошел к Гершому:
— Я вернусь.
Больше не говоря ни слова, целитель покинул комнату, а Андромаха стояла молча, пока его шаги не стихли. Гершом подошел к постели, нежно положив руку на плечо Геликаона.
— Борись, мой друг, — тихо сказал он.
Геликаон прерывисто задышал и открыл глаза. Андромаха тотчас оказалась у его постели.
— Здесь… кто-то был?
— Да, целитель, — ответил Гершом. — Теперь отдыхай. Восстанавливай свои силы.
— Так… много снов.
Андромаха наполнила серебряный кубок водой. Гершом поднял голову друга, и тот немного попил. Затем он снова заснул.
Остаток ночи девушка провела у его постели. Гершом ушел с рассветом, и Андромаха немного задремала. Она проснулась, когда пришла Елена. Молодая светловолосая женщина принесла кувшин.
— Гершом велел смешивать воду с медом, — сказала она, поставив кувшин у постели.
Андромаха встала и потянулась, затем вышла на широкий балкон над улицей Веселых танцоров. Елена присоединилась к ней.
— Говорят, что с каждым днем приезжает все больше гостей, — улыбнулась спартанская царевна. — Прибывают цари и их сыновья, чтобы отпраздновать твою свадьбу. В бухте полно кораблей. Парис сказал, что многие знатные люди недовольны, что их попросили покинуть дворцы, чтобы предоставить жилье чужеземным гостям.
— Они здесь не для того, чтобы что-то праздновать, — возразила Андромаха. — Они приезжают ради золотых даров Приама, чтобы выиграть призы в Играх. Их нисколько не волнует какая-то свадьба. Многие из них не кто иные, как разбойники, которые захватили земли и назвали себя царями.
— Как Агамемнон, — печально вздохнула Елена. — Он захватил Спарту и сделал своего брата царем.
Андромаха обняла молодую женщину за плечи.
— Прости, Елена, я не подумала об этом.
— О, не извиняйся, Андромаха. Мой дед взял Спарту штурмом, покорив жителей этих земель. Мой отец просто сражался и умер, защищая то, что его отец украл. Это было глупо. Он думал, что сможет договориться с Агамемноном и микенцами. Но ягненок не может договориться со львом. Отец отдал мою сестру брату Агамемнона, Менелаю. Все ради ничего. Агамемнон получает то, что хочет. Он хотел Спарту, — Елена пожала плечами, затем слабо улыбнулась. — Теперь Менелай сидит на троне, а кости моего отца гниют где-то в земле.
— Возможно, Менелая тоже свергнут, — предположила Андромаха.
— Я так не думаю. У отца не было сыновей и наследников. Будет несколько восстаний, но, хотя спартанцы — гордые люди, их недостаточно, чтобы победить микенцев.
Андромаха подняла голову к небу, наслаждаясь теплом солнечных лучей, касавшихся ее лица.
— По крайней мере, твой отец был достаточно мудр, чтобы отослать тебя в Трою, — сказала она. — Здесь ты в безопасности.
— Это говорят и Парис, и Антифон, и Гектор. О, Андромаха, я видела армию микенцев во время парада. Нет безопасного места, где можно скрыться от Агамемнона. Парис говорит, что микенский царь пытался объединить западных царей, чтобы напасть на Трою.
— И его затея кончилась ничем. Цари знают, что такое предприятие обречено на провал.
Но Елена, казалось, сомневалась в этом.
— Мой отец говорил то же самое: микенцы не нападут на Спарту.
— Троя — это не Спарта, — заметила Андромаха. — Мы далеко за морем, у нас есть большие башни и крепкие стены. У нас есть Гектор и троянская конница. Все соседи — наши союзники, а за их землями лежит страна хеттов. Они не позволят Трое пасть.
— Ты никогда не видела Агамемнона, — возразила молодая женщина. — Я была в Львином зале, когда он женился на моей сестре, Клитемнестре. Я стояла рядом с ним. Я слышала его речи. И однажды он повернулся ко мне и посмотрел мне в глаза. Он ничего не сказал, но эти глаза испугали меня. В них ничего не было, Андромаха. Ни радости, ни ненависти. Ничего. Все сокровища в мире не смогут заполнить пустоту, которую я увидела там.
На третий день целитель пришел снова. Андромаха и Гершом отвели его в комнату больного. Цвет лица Геликаона улучшился, хотя он все еще лежал в жару. Девушка наблюдала за тем, как целитель убрал марлю. В ней поднялось отвращение, когда она увидела, как он достает жирных шевелящихся червей и бросает их в пустую банку. Они разжирели, распухли. Но рана, хоть открытая и необработанная, выглядела чище и менее воспаленной.
— Нужно добавить еще червей? — спросила она. Наклонившись вперед, он понюхал рану.
— Все еще есть нагноение, — сказал целитель. — Еще три дня. С этими словами он взял вторую банку и снова положил маленькие личинки в рану, накрыв их тканью.
Дни проходили медленно. У Геликаона были моменты прояснения сознания, и однажды он даже осилил чашку мясного бульона и небольшой кусок хлеба. Ночи были кошмарными. Он кричал в бреду, зовя своего друга Вола или убитого брата Диомеда.
Силы Андромахи были на исходе, когда целитель пришел в третий раз. Рана почти закрылась, и целитель, почистив ее, заявил, что ее нужно зашить.
— Ты вынул всех червей? — спросила его девушка. — Что если несколько осталось внутри?
— Они погибнут.
— Они не станут мухами и не будут есть его?
— Нет. Мухи — живые создания, им нужно дышать. Как только рана закроется, любой червь, оставшийся внутри, задохнется.
Взяв изогнутую иголку и темную нитку, он начал зашивать рану. Работая, целитель расспросил девушку о моментах прояснения сознания Геликаона, о том, что он говорил в такие моменты. Он внимательно выслушал, и его, казалось, не обрадовали ее ответы.
