— Хорошие бойцы эти спартанцы. Если бы их было больше, у нас были бы настоящие неприятности, — Банокл засмеялся. — Они, должно быть, разозлили богов? Сначала их победили во время битвы, а потом они получили в качестве царя Менелая.
— Он мне всегда нравился, — признался молодой микенец.
— Он неплохой, — согласился великан, — но мягкий, словно кусок собачьего дерьма. И у него живот, как у беременной свиньи.
— Я разговаривал с ним однажды, — сказал Каллиадес. — В ночь перед тем, как мы взяли Спарту. Он был испуган, его постоянно рвало. Он рассказал, что хочет вернуться на свою ферму. Он скрещивал там свое стадо с буйволами из Фессалии. Менелай заявил, что надой молока его коров почти удвоился.
— Надой молока? — презрительно фыркнул Банокл. — Во имя богов, любой может стать царем в наши дни.
— Может, если он брат Агамемнона. Но будь справедливым к Менелаю. Несмотря на то что он боялся, он все же надел свои доспехи и присоединился к нам во время атаки. А мог бы остаться в тылу.
Великана это не убедило. Но выражение его лица просветлело.
— Как ты думаешь, во дворце Гектора есть рабыни? — спросил он.
— Я не знаю, — засмеялся Каллиадес. — Если они и есть, сомневаюсь, что им прикажут спать с моряками.
— Но они могли бы.
— Лучше, я думаю, найти шлюху. Так не рискуешь обидеть Гектора.
— О, хорошая мысль, — съязвил Банокл. — Шлюхам нужно платить.
Каллиадес залез в свой кошелек, висящий на поясе, и вытащил пять серебряных монет. Банокл был поражен.
— Откуда ты их взял?
— Мне их дал Одиссей. И говорит, что даст еще пятьдесят. Я продал ему доспехи Идоменея.
— Они стоят больше, чем пятьдесят пять серебряных монет. Молодой микенец покачал головой.
— Не для меня. Идоменей — царь. Я не могу требовать, чтобы он вернул свой долг. А Одиссей может. Все просто. Ну, ты хочешь эти монеты?
Банокл усмехнулся.
— Я хочу то, что на них можно купить, — сказал он.
— Сначала давай найдем дворец Гектора.
Двое друзей покинули Поле собрания и направились обратно в город.
— Сколько женщин мне можно купить на эти пять монет? — спросил великан.
— Я забыл спросить у Одиссея, сколько здесь стоят шлюхи.
— Не похоже на тебя, чтобы ты забывал такие важные вещи, — заметил Банокл. — Ты пойдешь со мной на поиски шлюх?
— Нет. Я вернусь на берег. Одиссей велел Пирии спать на «Пенелопе». Она прибудет во дворец позже.
— Почему?
— Одиссей хочет выяснить, не остановился ли кто-нибудь из царей рядом с дворцом Гектора. Если ее узнают, это может быть опасно для нее.
— Так ты проведешь ночь, охраняя ее?
Великан покачал головой. Дорога впереди расширилась, и они увидели рыночную площадь, уставленную палатками. Там расположились магазины и торговые места, где можно было поесть — под яркими навесами стояли столы. Банокл схватил друга за руку.
— Пойдем, — сказал он. — Нам нужно поговорить.
— Мы разговариваем.
— Мне нужно выпить, чтобы начать такой разговор, — возразил его товарищ. Каллиадес последовал за ним к маленькому столу, который стоял у холодной каменной стены. Банокл заказал вина, наполнил кубок и осушил его.
— Ты помешанный, Каллиадес? — спросил он.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Я думаю, что понимаешь. Ты влюбился в нее.
— Я просто беспокоюсь о ее безопасности.
— И дерьмо свиньи пахнет, как жасмин! Мне нравится эта девушка, Каллиадес, поэтому не обманывай меня. У нее есть смелость и сердце, и, если бы это было заложено в ее природе, она стала бы прекрасной женой. Но это не заложено в ее природе. Тебе, как и мне, хорошо известно, что любимый человек, которого она ищет, — это женщина.
Молодой микенец вздохнул.
— Я не выбирал, кого любить, — сказал он. — Но я решил защищать ее и обещал доставить в целости и сохранности к ее любимому человеку. Я сделаю это, а потом мы расстанемся.
— Ты пообещал это?
Каллиадес налил себе кубок вина и сделал глоток. Воцарилось молчание.
— Думаю, что нет, — заметил Банокл. — На что ты, в самом деле, надеешься? Что ее любимая отвергнет ее? Что она упадет в твои объятия? Что ты вылечишь всю ее печаль? Этого не произойдет. Братья не могут этого сделать для своих сестер. А она именно так относится к тебе. И так будет всегда.
— Я знаю это, — признался молодой воин. — Я знаю, что все, что ты говоришь — правда, но… Я также знаю, что есть какая-то причина, по которой она вошла в мою жизнь. Я не могу это объяснить, Банокл. Мне было предназначено встретить ее. Только такую правду понимает моя душа.
Глядя в светлые глаза своего друга, он не увидел там понимания. Банокл пожал плечами и улыбнулся.
— Делай то, что должен, мой друг. Иди и гуляй под луной с женщиной, которую ты любишь. Я найду кого-нибудь, кто не любит меня, и оттрахаю ее, пока мои глаза не вылезут из орбит.
Напряжение, возникшее между ними, исчезло, и Каллиадес рассмеялся.
— Это хороший план, — одобрил он. — Простой и ясный, с четко поставленными целями. Я надеюсь, что ты сможешь придерживаться его.
— А почему бы и нет?
— Потому что, когда ты напиваешься, то ищешь шумные ссоры, чтобы принять в них участие.
— Не сегодня, — возразил Банокл. — Сегодняшняя ночь предназначена для вина и женщин. Я клянусь тебе в этом.
Глава 19
Лук для Одиссея
Многие люди говорили о своей любви к Трое, грезя о ее красоте. Для Рыжей толстушки это был просто каменный город, место, где можно заработать серебряные монеты и золотые безделушки. По правде говоря, она считала, что чувство, о котором говорят мужчины, это просто любовь к богатству. Троя была богатым городом, и те, кто преуспевали в нем, становились богатыми. Даже у старого булочника, к дому которого она теперь устало брела, были золотые монеты и повозка, забирающая его из города. Его хлеб и выпечку покупала знать, ее подавали на пирах и в собраниях. У булочника было шесть рабов и ферма рядом с городом, с которой ему поставляли зерно. Он был превосходным клиентом. Его достоинство всегда было мягким, с ним было легко иметь дело, но его благодарность не знала границ. В конце рабочего дня Рыжей не хотелось проводить время с молодым клиентом.
Она брела по мелким улочкам, серебряные монеты, которые она заработала сегодня, были аккуратно пришиты к ремню и спрятаны в складках ее длинного красного плаща. Между серебряными монетами лежали тонкие кусочки дерева, чтобы металл не звенел при движении. Эти улицы в Нижнем городе были заполнены карманниками и ворами, большинство из них работало на Силфаноса. Хотя она платила, как и все шлюхи Нижнего города, ежемесячно Силфаносу, все же разумнее было припрятать свое богатство. В мешке на поясе Рыжая носила пригоршню медных монет на случай, если к ней подойдет какой-нибудь предприимчивый грабитель.
