Она продолжала смотреть на него, пытаясь разгадать смысл последнего предложения. Судя по тону, Бенедикт хотел сказать «разве только».
Разве только я смогу жениться на тебе. Джулия опустила глаза на дорожку и бесцельно пнула камешек. Он покатился по гравию и затерялся в сорняках.
Бенедикт откашлялся.
— Я приезжал в город за породистыми лошадьми. Уверен, что говорил тебе.
— А, да. Таттерсолз. Зачем нанимать садовника, если можно потратить деньги на животных?
— Так сложилось, что я не выбросил ни фартинга. — Каждый слог он отчеканил с военной точностью, а его рука под ее ладонью окаменела. — Я знаю, что пренебрегал своими обязанностями тут. Но в самом деле хочу привести это место в порядок, но все-таки не смогу разводить кобыл, которых у меня нет.
Ну молодец, черт побери. Совершила глупую ошибку и, конечно, умудрилась задеть за живое. Джулия потянулась к Бенедикту свободной рукой, но он вывернулся и быстро зашагал к конюшне. Она поспешила за ним, но резко остановилась, когда возбужденный лай собак нарушил тишину.
Несколько рыжеватых псов выскочили из-за угла конюшни. Джулия попятилась, но Бенедикт вошел в самую гущу стаи, почесывая там уши и похлопывая по бокам, а они напрыгивали на него, пачкая пальто грязными лапами. Его смех заглушал собачий скулеж, лицо расплылось в широченной улыбке и приняло озорное мальчишеское выражение, словно эхо солнечных летних дней из детства.
При виде такого зрелища что-то в сердце Джулии начало оттаивать и набухать. В один миг заброшенное состояние поместья перестало иметь значение. Он счастлив тут, счастлив так, как ни в одном городе.
Глядя, как Бенедикт присел, прихватил одного пса за шкирку и начал гладить его, так что тот восторженно завилял хвостом, она внезапно представила его в роли отца. Он не отдаст своих детей в лапы гувернанток и учителей, а будет бегать с ними по пастбищам и лесам, вместе совершая все новые открытия. Джулия представила, как он сидит на корточках рядом с темноволосым маленьким мальчиком и вместе с ним ковыряется в земле, даже не задумываясь об испачканной одежде.
Малыш перед ее внутренним взором неожиданно поднял голову и пытливо посмотрел ей в глаза. Проказливо улыбнулся — эта улыбка сулила сплошные шалости. И Джулия улыбнулась ему в ответ, уверенная, что у нее точно такое же выражение лица.
А потом от осознания сердце ее подскочило и перевернулось. Глаза мальчика, блестевшие озорством, были в точности как у нее — карие с золотистыми вкраплениями. Святые небеса, это же ее сын! Ее и Бенедикта. В памяти эхом отозвались слова Аппертона «ваши детишки станут для своих школьных наставников настоящей чумой. Это же будет идеальная месть! Запишите их в Итон сразу же, как только они родятся».
В животе поднялась горьковато-сладкая тоска по такому будущему, не столь настойчивая, как желание, возникшее от поцелуев Бенедикта, но странным образом более неукротимая, резкая и мучительная. Такое будущее вполне осуществимо, если Джулия осмелится рискнуть своим сердцем.
В этот момент ее внимание привлек пронзительный скулеж. Один из псов стоял у ее ног и проникновенно смотрел своими темными глазами. Его хвост с белым пятном на конце с надеждой стукнулся о твердую землю конюшенного двора.
Джулия наклонилась, потрепала пса по голове и почесала за ушами.
— Какой ты воспитанный парнишка! Только посмотрите на него, терпеливо ждет своей очереди, а не скачет, как все остальные.
Хвост радостно заколотил во все стороны. Джулия улыбнулась. Сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз гладила собаку? Многие годы, это уж точно. Пожалуй, ей было лет десять, когда мать решила, что не выносит животных: не терпит их запах и уж точно не готова мириться с пятнами и дырками, которые оставляют собачьи лапы на юбках дочерей. Джулия протянула руку, поглаживая собаку по спине, и позволила себе размечтаться. Ее детям будет разрешено играть и исследовать все вокруг без оглядки на состояние одежды. Еe детям.
Она украдкой посмотрела на Бенедикта. Он перестал возиться с собаками и поднялся, внимательно изучая ее с серьезным выражением лица. Взгляд его был таким жестким и пронизывающим, что волосы на затылке встали дыбом. Ветер бесновался, и кудрявые пряди Бенедикта развевались, как рваные черные стяги.
Джулия медленно высвободила пальцы из собачьей шерсти и выпрямилась. Бенедикт по-прежпему смотрел на нее напряженным взглядом, и ей показалось, что он тоже представляет себе их совместное будущее.
Ветер усилился, трепал его волосы и ее плащ. Ледяная капля дождя упала на лицо Джулии. Остальные капли застучали по земле у ее ног, оставляя мокрые пятна.
Бенедикт подошел к ней и протянул руку.
— Нам лучше вернуться в дом.
Он взял ее за руку и понесся вперед. Джулия, спотыкаясь. бежала за ним, прижимая руку к боку.
Бенедикт наблюдал за ней по время ужина, смотрел, как Джyлия дрожащими пальцами подбирает кусочки тушеной баранины, то и дело отпивая из бокала с кларетом. Когда она осушила третий бокал, он положил вилку на поцарапанный стол. Вот они вместе сидят за грубо сработанным деревенским столом, каждый на своем конце, с тарелками самой простой еды. А ощущения, словно разделены двадцатью футами полированной столешницы из красною дерева, над годовой висит хрустальная люстра, а обслуживают их лакеи в ливреях.
Джулия моргнула, глядя на него поверх ободка бокала. В ее проникновенных круглых карих глазах отражалось горящее в камине пламя. От кларета ее губы покраснели, как вишни, и слегка приоткрылись в бессознательном приглашении отведать их вкус.
Кровь Бенедикта устремилась к паху при мысли об ожидающей их постели. Матрас, конечно, холодный, но они быстро его согреют. Впрочем, не сейчас. Он хочет еще немного насладиться предвкушением. Но если Бенедикт прикоснется к ней сегодняшней ночью, Джулия должна быть уверенной в своем решении. Пусть он сказал ей, что после венчания она должна стать его настоящей женой, пока еще это не так. И если ей необходимо больше времени, чтобы привыкнуть к мысли о физической близости, он предоставит ей это время.
— Ты почти не притронулась к ужину. — Бенедикт нарочно произнес самую банальную фразу в надежде обуздать собственное нетерпение.
Если Джулия все-таки откажет ему, придется провести еще одну ночь в преисподней. Нет, об этом лучше даже не думать.
Какие бы глубины страсти ни скрывались под безмятежной поверхностью, она все еще девственница. Джулия жила в тепличных условиях, как любая другая юная леди ее происхождения, и грубая реальность плотских отношений, хоть даже и с ним, может сильно ее шокировать.
Джулия ткнула вилкой в морковку.
— Я никогда особенно не любила баранину. Зато вино очень неплохое.
Это послужило для Бенедикта намеком.
— Ты бы поосторожнее на него налегала. Оно неразбавленное.
— О. — На ее щеках расцвели розы, затем она захихикала. Бенедикт не припомнил, чтобы хоть раз слышал от нее такой столь искристый смех.
