В прошлом он, конечно, слышал, как она смеется низким, гортанным смехом, больше подходящим спальне, чем бальному залу. Он всегда с искренним наслаждением добивался этого смеха от Джулии своими остроумными замечаниями. Но такого девчачьего хихиканья? Никогда, даже в детстве.
— Оно уже на тебя подействовало. Ты хихикаешь, как твоя сестра.
Его слова спровоцировали новую волну веселья, на этот раз столь продолжительного, что копна кудряшек вокруг ее лица пустилась в пляс.
— Ой, мамочки. Ой, не могу. — Она прикрыла рукой оборки на лифе. — Зато не похоже на потаскушку, правда?
Бенедикт едва не выплюнул еще не сделанный глоток кларета.
— Потаскушку? Да что ты знаешь о потаскушках?
Джулия пожала плечами.
— Я точно не знаю, что значит «потаскушка». Просто София называет ее так из-за Ладлоу… нет, кажется, теперь он Кливден.
— Да называй его как хочешь. Лично я предпочитаю «этот чертов идиот».
Джулия опять начала хихикать, и Бенедикт улыбнулся. Когда они наконец-то поженятся, он планирует замечательно развлекаться, подпаивая ее крепким вином. Лучше всего, чтобы при этом она голой лежала в постели. Если от хихиканья ее кудряшки разлетаются в разные стороны, можно себе представить, что произойдет с грудями, не стиснутыми корсетом. О да, когда они поженятся, он будет поощрять ее любовь к хорошему вину И себе не будет отказывать в вине… слизывать его прямо с ее тела.
Тр-р-р!
Этот звук и последовавший за ним новый взрыв смеха вернули его в настоящее.
— Что за дьявольщина?
Трр-р, трр-р.
Это не из камина, звук исходит от Джулии. Ее румянец уже растекся не только по щекам, но и по лбу, губы и подбородок дрожат. Она больше не смогла сдерживаться и захохотала по-настоящему.
Тр-р-р, тр-р-р, тр-р-р.
— Да что такое?
— Это платье. — Тр-р-р. — Оно мне мало. — Тр-р-р. — Швы лопаются.
Следовало бы, конечно, посоветовать ей перестать смеяться, но мысль, что, хихикая, она избавится от своего нелепого наряда, показалась Бенедикту крайне привлекательной. Оборка на воротнике уже зловеще болтается. Сколько еще времени пройдет, пока лиф не лопнет окончательно, обнажив кремовые груди? Бенедикт поерзал на деревянном стуле, но ничто не избавит его от этого дискомфорта, кроме ее рук, рта и мягкого, податливого тела…
Джулия, кажется, собралась и успокоилась.
Черт побери.
— Так о чем это я говорила? Ах да. Этот чертов идиот отверг Софию ради девицы с самым мерзким смехом в обществе. Если хорошенько подумать, то и она тоже чертова идиотка.
Бенедикт прикусил язык, чтобы не начать улыбаться. Возможно, в будущем он пожалеет о своей снисходительности, но когда Джулия ругается, то становится совершенно очаровательной.
— Это почему же?
— Думаю, она мечтает заполучить этого чертова идиота себе. Боже правый, ты только представь, если они нарожают детей! Целая семья чертовых идиотов. В любом случае на балу у Пендлтонов она так злобно на меня посмотрела! Причем до того, как папа объявил о помолвке. Понятия не имею, в чем причина, но думаю, это ревность.
Джулия замолчала, чтобы перевести дух, и взмахнула рукой, едва не сбросив со стола остывшие остатки своего ужина.
Бенедикт оперся подбородком о ладонь и внимательно посмотрел на нее. Кларет определенно развязывает ей язык. После свадьбы он будет заказывать его ящиками. Позже нужно будет придумать более интересный способ занять этот роскошный розовый язычок.
— На чем я остановилась?
— Кажется, придиралась к потаскушкам.
— Придиралась? Я действительно придиралась?
— Да, чуть-чуть. Но ты продолжай. Я нахожу это довольно занимательным. Собственно говоря… — Бенедикт снова наполнил вином ее бокал.
Джулия моргнула и сделала изящный глоток. Кончик ее языка вынырнул изо рта, чтобы подобрать сбежавшую каплю, и Бенедикта охватила похоть. Он собрался налить бокал и себе, но передумал. Когда она, теплая и полная желания, окажется с ним в постели, он хочет насладиться каждой секундой происходящего.
Теперь на ее лице появилась манящая улыбка, и Бенедикт испытал очередной приступ вожделения. Опьянение окрасило щеки Джулии в очень идущий ей розовый цвет. Карие глаза блестели. Он постарался запомнить ее именно такой: еще невинной, но готовой довериться ему, по крайней мере, доверить свое тело.
Если же он хочет заполучить и ее сердце, для этого придется потрудиться. Начав с физического, он будет добиваться от нее ответа в надежде разжечь глубинные чувства. Выпустив на волю ее страсть, возможно, получится зародить любовь в ее сердце.
Должно быть, его мысли отразились на лице, потому что Джулия потупилась, сжала ножку бокала и сделала глоток — на этот раз большой, от которого по шее пробежала дрожь.
Бенедикт отодвинул тарелку и встал. Он знал, что в Джулии присутствует авантюрная жилка, но легкая нервозность, пожалуй, естественна. Она внимательно следила за ним взглядом, пока он огибал стол и протягивал ей руку.
— Разве ты не хочешь десерта?
Уголок его губ дернулся кверху.
— Еще как хочу.
Опять, этот скользящий взгляд вниз и в сторону. Он наблюдал такое и раньше. Это означает, что женщина заинтересована, до тех пор пока…
Вот оно! Джулия посмотрела ему прямо в глаза. Интерес, даже предвкушение, борется с осторожностью.
Он присел перед ней на корточки, чтобы их лица оказались на одном уровне. Пусть выбор сделает она сама. И если ее решением будет отказ, то так тому и быть. Бенедикт протянул руку и положил ей на бедро.
Негромко ахнув, Джулия застыла.
— Ты боишься?
Глаза заблестели, ноздри раздулись — явные признаки готовящегося вранья, но вдруг передумала и кивнула.
— Наверное. Немножко.
— Это я тебя пугаю или то, что может произойти?
— Пожалуй, по большей части неизвестность. — На последнем слове голос дрогнул.
Возможно, Джулия говорила о своем невежестве. Вряд ли она знает, что именно происходит между любовниками за дверями спален. А может быть, она имела в виду их будущее.
— Я не буду тебя принуждать. Только поцелуй, если большего ты не захочешь.
— Вообще-то целоваться мне нравится. — Легкий румянец, спровоцированный вином, внезапно сделался гуще.
— Тогда предлагаю начать с поцелуев, а там посмотрим. — Бенедикт сделал паузу. Вторая часть того, что он собирался сказать, могла привести к крайне мучительной для него ситуации. — Если ты захочешь прекратить, обещаю, я тут же остановлюсь.
Закрыв глаза, она кивнула.
Бенедикт потянулся и поцеловал ее. Губы приоткрылись, она выдохнула ему в рот и прикоснулась языком к его языку. На губах Джулии оставался вкус кларета, от нее исходил чуть солоноватый аромат желания. Да поможет ему бог, если страх возобладает над ней и она попросит остановиться. Выполнение обещания может его прикончить.
