— Что вы наделали? — выдохнула София.
— Я наделал? Это все тот пройдоха. — Сведя брови, он кивнул на дверь, затем взглянул на Софию и помолчал. — Вы уверены, что хорошо себя чувствуете? Вы очень бледны.
— Терять сознание я больше не собираюсь, если вы на это надеялись, — отрезала она, не в силах удержаться от язвительного тона. Должно быть, он считает ее самой молодой девицей в Лондоне. — Один бог знает, что тогда может случиться.
— В моем возрасте? С юной мисс вроде вас?
В его возрасте, конечно же. София не могла припомнить слухов, называющих его точный возраст, но ему ближе к сорока, чем к тридцати. Однако взгляд его неторопливо, с одобрением блуждает по ее телу. В лицо снова бросился жар. И с чего она решила, что Хайгейт добрый. Нет уж, повторной ошибки не будет.
София бросила на него сердитый взгляд.
— Я не думаю, что вам пристало находиться здесь вместе со мной, милорд. Заверяю вас, я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы побыть одной.
— И понадеяться на прихоть тех, кто может заглянуть в эту комнату? Забудьте. Вы можете оказаться рядом с настоящим развратником. — Между его бровей появилась морщинка. — Вроде Ладлоу.
София с трудом поднялась на ноги.
— Сэр, вы ведете себя грубо!
Хайгейт скрестил руки на груди и слегка склонил голову набок.
Ей категорически не нравился его оценивающий взгляд. Он словно раздевал ее догола.
— Питаете к нему нежные чувства, верно?
— Это совершенно вас не касается. А теперь, если вы меня извините…
София попыталась ускользнуть, но его рука метнулась вперед и схватила ее запястье.
— Не тратьте свою жизнь, вздыхая по таким, как Ладлоу. Он погубит вас за год.
Она дернула руку, но Хайгейт держал ее крепко, словно железными оковами. Ей хотелось выйти из этой комнаты, избавиться от его тревожных предположений. Будучи совсем ей незнакомым, он не имеет права заглядывать к ней в душу и строить догадки по поводу ее желаний и страхов.
Более того, он не вправе удерживать ее взгляд своими бездонными, непостижимыми глазами.
Только Уильяму позволено подобным образом удерживать ее внимание. Вот только Уильям, скорее всего, сейчас на террасе с Эленор, дорогой Эленор, этой потаскушкой, и давно забыл о том, что собирался найти Джулию.
Внезапно глаза наполнились слезами, и София заморгала, чтобы не расплакаться. Сильные пальцы отпустили ее запястье, но почему-то она по-прежнему ощущала их на коже. Софии хотелось избавиться от следов его прикосновения, но она подавила порыв потереть запястье.
— Прошу меня извинить, — пробормотала она. Точка за правым глазом опять запульсировала. София придавила ее ладонью, но без толку. Больше всего на свете ей хотелось вернуться домой и забыть про этот вечер навсегда.
Хайгейт кивнул, она выскочила в коридор и на пороге столкнулась с матерью.
Миссис Сент-Клер погладила дочь по руке.
— София, дорогая…
Но бросив взгляд за спину дочери, резко осеклась. Она молча смотрела несколько секунд, только морщинка между бровей становилась все глубже.
— Что это значит? — прошипела миссис Сент-Клер. — Сколько времени ты пробыла наедине с этим мужчиной?
— Я была не одна, — возразила София. — Мистер Ладлоу отослал служанку, чтобы она нашла тебя, но все остальное время он и служанка находились в этой комнате.
Хайгейт за ее спиной испустил тяжелый вздох, подошел и встал рядом.
— Миледи, виноват лишь я один.
Ноздри миссис Сент-Клер раздулись, она осмотрела его с ног до головы.
— Ладлоу счел наилучшим как можно быстрее известить родственников вашей дочери о случившемся недомогании. Но он покинул нас слишком резко, иначе я бы вышел вместе с ним.
Челюсть матери напряглась.
— Вы в любом случае были обязаны это сделать. Вы что же, вообще не думали о последствиях?
— Напротив. Если об этом никому не сообщать, репутация мисс Сент-Клер не пострадает.
Великолепно. София уцепилась за эту мысль.
— Мама, об этом никто не знает, кроме нас. И я уверена, что мы можем рассчитывать на порядочность лорда Хайгейта как джентльмена. Разве тут кому-нибудь причинили вред?
Миссис Сент-Клер расправила плечи, и ее белокурые, уже засеребрившиеся локоны заколыхались. Выпрямившись в полный рост, она стала почти такой же высокой, как София и Хайгейт.
— Еще какой, если слухи разнесутся. Не забудьте о служанке, которая сочла возможным сообщить мне о случившемся в присутствии леди Уитби. Вам повезло, ведь я смогла убедить эту мегеру без необходимости ее нахождения здесь. Но учитывая все обстоятельства…
Голос матери зловеще оборвался.
Старшая дочь отлично поняла недосказанное. Если леди Уитби и не хватит информации для сплетен, она все охотно досочинит.
Голова Софии закружилась, коленки подкосились, и она изо всех сил пыталась не потерять сознание второй раз за вечер. Осталось только рухнуть в обморок прямо на руки Хайгейту в присутствии не тех свидетелей, и через неделю они будут обмениваться обетами по специальной лицензии.
Коридор, завешанный портретами многих поколений Послтуэйтов, поплыл у нее перед глазами. Руки похолодели.
— Мама, я не думаю…
— Мисс Сент-Клер, вы уверены, что нормально себя чувствуете? — Голос Хайгейта гулко раскатился по коридору. — Вы побледнели.
— Я хочу домой, — ответила она.
— Я сейчас же пошлю за своей каретой.
София бессильно взмахнула рукой, пытаясь отказаться от предложения Хайгейта.
— Нет, не на…
Раздавшийся смех заглушил ее слова. В дальнем конце коридора расплывались два новых лица. Уильям и Эленор. Зачем он привел ее любоваться позором Софии?
Пол под ногами поплыл. Только не снова! Несмотря на все усилия, коридор сжался в крохотную точку, и во второй раз за час она потеряла сознание.
— Право же. — Мария, сестра Руфуса, больше известная в обществе как леди Уэксфорд, вышла из-за спины миссис Сент-Клер. — Два припадка за один вечер? Это чересчур.
Хайгейт переступил с ноги на ногу, чтобы было удобнее поддерживать обмякшее тело Софии. В конце концов, вряд ли будет правильным позволить молодой леди аристократического происхождения упасть на пол, особенно если на ней тонкое бальное платье. Во всяком случае, так сказала бы его сестра.
Мария была ярой приверженкой всех тонкостей протокола. Она с большим удовольствием терроризировала его всевозможными правилами на протяжении всех тридцати семи лет своей жизни, пока не вбила их в голову брата. Руфус всегда считал, что отец мог бы сделать весьма разумное вложение, купив ей офицерский патент, желательно в Индии.
