— Да, разумеется, — машинально ответил Руфус, мысленно перебирая помещения. Не хотелось бы вести ее в утреннюю гостиную и ожидать там появления сестры. Мария, конечно, поведет себя невыносимо, как всегда. Мало того, что он не женится на Софии, которая, к великому разочарованию, ему вовсе не улыбается, так придется еще терпеть злорадство сестры.
Руфус повел гостью по коридору в комнату, которой пользовались крайне редко. Кабинет покойного лорда Уэксфорда стоял нетронутый со времени его кончины: мужская комната со стенами, обитыми темными панелями, и тяжелой деревянной мебелью. Шторы грузного бархата не пропускали внутрь слабый утренний свет. Довольно подходящая обстановка для того, чтобы оборвать едва возродившиеся надежды Руфуса на счастливое будущее.
Он встал у окна, краем глаза наблюдая за Софией, которая осматривала кабинет, прикусив нижнюю губу.
— Я пришла, чтобы попросить вас о помощи, — сказала она наконец. Руфус резко повернул голову.
— О помощи?
— Да, пожалуйста. Вы должны согласиться. Мы не сможем обойтись без мужского совета.
Он выгнул бровь. Лучше принять заинтригованный вид, чем скрывать беспокойство по поводу возможного разрыва помолвки.
— Думаю, вам лучше рассказать обо всем с самого начала.
— Видите ли, будет дуэль. Папа вызвал Кливдена.
Руфус резко выпрямился.
— Ваш отец и Кливден? Не Ревелсток?
— Нет, — сказала София. — Джулия лучше знает, как оно так получилось, но это сейчас не важно. Мы должны выяснить, где и когда состоится эта дуэль.
Он открыл рот, чтобы поинтересоваться необходимостью этого знания, и тут же закрыл. Руфус знал причину. София или, возможно, ее сестра либо, что еще хуже, обе задумали остановить дуэль.
— Нет.
— Нет? — Она шагнула к нему — Не может быть, чтобы вы это серьезно.
— Боюсь, серьезнее некуда.
— Но…
— Bы не можете им помешать. Это вопрос чести. — Руфус положил руки ей на плечи. — А когда честь будет защищена, все вернутся к своей обычной жизни.
— Вы имеете в виду — те, кто выживет. А если папу застрелят?
Руфус позволил себе погладить большими пальцами ее ключицы. По крайней мере, София не отшатнулась.
— Подобные истории редко заканчиваются настоящими ранениями.
Она на мгновение возвела глаза к потолку. Ей совершенно нечего было ответить.
— Почему мужчины так глупы в подобных вопросах?
— Гордость, моя дорогая, просто гордость.
— Но… — София помолчала. — У вас-то имелась серьезная причина вызвать Кливдена на дуэль, но вы же этого не сделали.
София заметила, как он запустил руку в волосы, и они встали дыбом. Внезапно Руфус стал похож на мальчишку, что выглядело очаровательно. Ей захотелось пригладить торчавшие волосы.
— Какой в этом смысл, если моя жена уже погибла? Я не вернул бы ее и не смог бы изменить ее чувства, даже застрелив Ладлоу, как тогда его звали. Кроме того, она была виновата больше, чем этот мерзавец. Он оказался для нее подходящим. А если не он, то был бы кто-нибудь другой.
Софию внезапно стало знобить, и она плотнее сжала плащ у горла. Ей нужно его тепло, вдруг осознала София, нужно, чтобы Руфус обнял ее, поглаживая по спине. Ей хочется положить голову ему на плечо, вдохнуть его запах и забыть обо всем. Нет, не совсем так. Она хочет помочь забыться ему, хочет стереть прошлое и оставить только будущее.
— Вы много размышляли об этом, верно?
— В последние годы мне, в общем-то, больше не о чем было думать. В некотором роде это оказалось даже удобным. Как только Мария начинала изводить меня, напоминая о долге перед титулом, я, в свою очередь, напоминал ей об этом скандале. Ни одна приличная семья не захочет пятнать свою репутацию, связавшись с человеком с таким прошлым.
— И все-таки вы приехали в город на сезон.
Его губы искривились в безрадостной улыбке.
— Через какое-то время Марии удалось взять меня измором. Она стала утверждать, что за десять лет люди все забыли. Я приехал, чтобы, наконец, заткнуть ей рот, полагая, что дочерям из светского общества достаточно будет единожды посмотреть на мое лицо, чтобы начать меня избегать. Это только подтвердило бы мою точку зрения.
— А вместо этого вы оказались втянуты в наши дела.
Руфус просунул руки ей под плащ, длинные пальцы сомкнулись на талии. Простое тепло, исходящее от его голых, без перчаток ладоней, проникло сквозь тонкий муслин дневного платья, растеклось от точки соприкосновения и собралось глубоко внутри. Воспоминания об этих искусных, опытных руках заставили жидкое пламя закипеть.
— Я переживал и худшее. Подумал, оно того стоит, если мне посчастливится хоть на несколько коротких мгновений прикоснуться к вашей чистоте и невинности.
Щеки Софии залило краской.
— О.
— Действительно «о». — Его шепот повис в воздухе и отразился легким эхом от стенных панелей. А затем Руфус придвинулся.
Святые небеса, подумать только, что он может сделать своим ртом! До встречи с ним София даже не догадывалась, что такие тонкие губы способны на столь чувственные поцелуи. Она затрепетала при воспоминании о том, как легко они прикасались к ее губам, уговаривали, требовали открыться. И сейчас он собирается все повторить. О, как ей этого хочется! Но не время. Руфус уже и так почти заставил ее забыть о причине своего прихода.
В последний момент София опустила голову и уклонилась от поцелуя.
— Нет, я не позволю вам отвлечь меня от цели визита.
Его потемневший взгляд сосредоточился на ее губах.
— Так у вас имелась цель для появления здесь?
— Да. — Его руки все еще лежали на талии, поэтому Софии пришлось вывернуться. Чем дольше тянется физический контакт, тем больше шансов, что она поддастся искушению. — Пожалуйста, Хайгейт… Руфус…
Услышав свое имя, он с шипением выдохнул. София моргнула. Неужели столь простая вещь, как имя, может так на него подействовать?
— Руфус, вы должны мне сказать.
— О чем? — хриплым шепотом произнес он.
— Я должна знать, где состоится дуэль.
Хайгейт протянул руку и взял ее за подбородок.
— Вы с сестрой не сможете это остановить.
— Мы должны попытаться. — Черпая мужество в его реакции, она придвинулась совсем близко и положила ладони ему на грудь.
Мышцы под ладонями задрожали.
— София.
— Мы должны попытаться остановить. — Она так понизила голос, что Руфус едва расслышал слова. — Если не дуэль, то хотя бы Кливдена. — София смотрела ему прямо в глаза. — В этом вы мне не откажете.
