Упомянутая сестра надвигалась на него по коридору, напоминая индийского слона, — разумеется, хобот не в счет. Источая неодобрение, она остановилась рядом с миссис Сент-Клер.
— Чем причитать, лучше бы помогла. — Хайгейт слегка передвинул лежавшую в его объятиях мисс Сент-Клер, и ее мягкие округлости прижались к его груди. Если сестра догадается о его мыслях, она устроит ему выволочку и за это. — Позвони лакею, подержи ее сама.
Губы Марии полностью исчезли — она сжала их в жесткую гонкую линию.
— На твоем месте я бы отнеслась к этому не так легкомысленно.
— Послушайте, что тут у вас случилось?
Руфус повернул голову и увидел шагавшего в их сторону Ладлоу под руку с молодой женщиной. Превосходно. Как раз в его духе — вернуться, чтобы позлорадствовать. Неужели до сих пор ублюдок причинил мало вреда? Вечер становился все веселее.
Ладлоу вытянул шею, изучая происходящее.
— Как, это же мисс Сент-Клер!
Руфус даже не взглянул в его сторону.
— До чего проницательно.
Спутница Ладлоу мерзко, пронзительно захохотала. Хайгейт прищурился. Он провел десять лет, избегая города, в особенности во время сезона, но Ладлоу он знал достаточно. Эта темноволосая красотка в белом платье со столь глубоким вырезом, что все ее прелести выставлены напоказ, конечно, беспутная жена того или иного пэра. Если поинтересоваться, Мария точно скажет, чья именно.
— Вы могли бы принести хоть какую-то пользу и послать за каретой Сент-Клеров, — добавил Руфус.
— Хайгейт! — В голосе сестры послышались предостерегающие нотки. — Это очень серьезное дело.
Он подавил вздох. Только среди дурочек и плакс.
— Действительно. — Миссис Сент-Клер медленно кивнула. — Он скомпрометировал мою дочь. Мой муж потребует сатисфакции, как только услышит об этом.
Уловив скрытый смысл сказанного, Хайгейт оцепенел.
— Не думаю, что есть повод заходить столь далеко.
Мария властно посмотрела на миссис Сент-Клер.
— Скомпрометировал? Я отказываюсь в это верить.
Миссис Сент-Клер ткнула пальцем в лоб Руфуса.
— В таком случае объясните мне, почему я застала этих двоих наедине.
Граф Хайгейт злобно посмотрел на Ладлоу. Тот, прикрывшись рукой, что-то шептал на ухо спутнице, а та хихикала. Что за игру он затеял? Если кто-то в этом коридоре и компрометирует подходящих к замужеству особ, так этот ублюдок,
— Мы были не одни, — возразил Руфус. — Не все время. — Он кивнул сестре. — Ты сама была свидетелем, как мисс Сент-Клер лишилась чувств. И знаешь, что Ладлоу мне помогал.
— Мистера Ладлоу тут не было, когда пришла я, — настаивала миссис Сент-Клер.
— Ладлоу только что ушел. — Будь у него хоть одна рука свободна, Руфус прижал бы ее ко лбу. Он уже был готов сдаться и воззвать к чувству чести этой скотины. — Ладлоу, почему вы не подтверждаете?
Тот внезапно заинтересовался своими ногтями. Грязный лицемер!
— Честно говоря, я не могу припомнить, сколько времени мне потребовалось, чтобы вернуться сюда после бесплодных поисков мисс Джулии. Как всегда, ужасная толкучка. Невозможно протиснуться.
— И все равно я не верю, — перебила его Мария. — Нет уж, я этого не потерплю. Кто-кто, а мой брат никогда не впутывается в подобные истории.
Миссис Сент-Клер посмотрела на нее с отвращением.
— Нам действительно пришлось проталкиваться через толпу, и это заняло много времени.
Общий груз испытующих взглядов придавливал к земле сильнее, чем девушка в его объятиях. Ладлоу понимающе ухмылялся, а его спутница хихикала, прикрываясь веером.
Глаза миссис Сент-Клер странно сверкали. Возможно, триумфом? Нет никаких сомнений: эта женщина — типичная светская мамаша, мечтающая выдать дочь замуж как можно выгоднее и способная ради этого на любые козни. Должно быть, Ладлоу об этом догадался. И теперь эта мамаша пытается загнать его в ловушку. Его! Хайгейт чуть ослабил хватку рук, сжимающих несчастную девушку. Нет смысла ко всему прочему еще награждать ее синяками.
Именно по этой причине Хайгейт и избегал города — любая злобная сплетница может раздуть любой пустяк в скандал.
Судя по надменному выражению лица Марии, она уже приготовилась превратить сложившуюся ситуацию в грандиозный спектакль, кроме того, не стоит забывать о спутнице Ладлоу. Та буквально светилась от возбуждения, словно не могла дождаться возможности побежать и рассказать эту пикантную историю всем интересующимся.
Сестра заставила Хайгейта пойти на сегодняшний прием, чтобы он присмотрелся и подумал, не выбрать ли себе невесту. И если сейчас повести себя неосторожно, то можно оказаться вынужденным снова жениться, причем на незнакомке.
Жениться снова! Как будто его первый брак не обернулся катастрофой. Лучше прекратить этот спектакль прямо сейчас, пока они не собрали тут целую толпу.
— Ну? — Миссис Сент-Клер шагнула вперед, вздернув подбородок. Этот жест каким-то образом позволил ей казаться еще выше. — Что вы намерены делать с этой путаницей?
— Осмелюсь заметить, мадам, прежде всего мне необходимо благополучно доставить вашу дочь домой, — протянул Руфус Хайгейт. К дьяволу их всех. Они определенно больше тревожатся о соблюдении приличий, чем о здоровье бедной девушки, повисшей у него на руках. — Она явно не в том состоянии, чтобы и дальше наслаждаться балом. Прикажете послать лакея за вашей каретой? Или я отвезу ее сам?
Миссис Сент-Клер и Мария одновременно резко втянули воздух, услышав такое заявление. Перья, оборки, подбородки — все заколыхалось. Воздух вокруг них раскалился от негодования. Спутница Ладлоу испустила еще один пронзительный смешок.
Хайгейт поправил свой ценный груз, прижав Софию поближе к себе, и поднял руку.
— Разумеется, я нанесу мисс Сент-Клер визит завтра так рано, как это будет возможно.
Глава 3
— Ох, Джулия, это было просто ужасно. — Кровать заскрипела, когда София опустилась на матрас рядом с сестрой. Джулия вернулась с бала и обнаружила Софию уже в ночной рубашке, с покрасневшим носом и растрепанными белокурыми кудряшками. Сестра вытирала глаза носовым платком с кружевной оторочкой.
Джулия придвинулась и обняла Софию.
— Ну будет, будет.
Сколько раз за последние пять лет Джулия повторяла подобные слова в этой комнате, все еще декорированной в пастельных тонах, больше подходящих девочкам-школьницам, чем взрослым леди? Вполне достаточно, чтобы убедить саму себя в их полной бесполезности. Но сердце болело за сестру, а простые слова, как любая часто повторяемая молитва, вроде бы приносили утешение.
София прижалась к бледному шелку бального платья Джулии.
