Мы поднялись на палубу всплывшего «Моревизора». Но густой туман мешал нам узнать, близок ли на самом деле берег. Возле меня тяжело сопел капитан. Еще бы — он волновался! Где же его помощники-птицы, на которых он так надеялся?
Но чу! В тумане послышались крики чаек.
Я приложил руки ко рту и протрубил:
— Берег близко! Слышу голоса чаек!
— Держать на чаек! — повеселел капитан.
Когда туман рассеялся, мы увидели берег, поросший лесом. Но нас ждал и другой сюрприз. Видно, Невидимка под прикрытием тумана побывал на корабле, подслушал наш разговор и оставил записку:
Да это прямо как в сказке про Ивана-царевича: сыщи в море кольцо.
Рыбий танец
И вот мы шагаем с Молчуном по морскому берегу, идем разыскивать рыбье кольцо. В рыбачьем поселке на берегу Охотского моря, где мы остановились, собрались люди со всех окрестностей. Они ожидали косяков горбуши, которая приходит из моря нереститься в реки.
У многих рыбаков я спрашивал, не попадалось ли им рыбье кольцо. Мне рассказали, что, бывает, попадаются в сети рыбы с пластинкой-кольцом.
А зачем надевают на рыбу кольца, лучше всего объяснят ученые с рыбоводной станции, которым эти кольца сдают. Идти к станции надо тропкой по берегу, а потом вверх по реке.
— Пойдем? — спросил я Молчуна. (Девочки увлеклись осмотром рыболовных снастей)
Он улыбнулся и кивнул головой. Мы взяли хлеб, ведерко, сачок и пошли.
Шли, шли до вечера. Молчун потянул носом: запахло речной водой. Но откуда этот глухой, странный шум? Казалось, что за кустами, в просветы которых блеснула речная синь, без дыма, без огня кипит-бурлит огромный котел. Мы подошли ближе, раздвинули ветви и тут даже Молчун не выдержал:
— Рыбы танцуют, гляди!
Река дыбилась рыбой. Против течения двигались несметные полчища прибывших из моря горбуш. Запрудив реку, они теснили друг друга. Иных выпирало на берег, а тем, кого затерло на середине реки, — приходилось «танцевать».
То одна, то другая рыба в фейерверке брызг выбрасывалась из воды и, сверкнув чешуей на солнце, падала обратно в реку. Рыбий танец сопровождала диковинная музыка: бульканье, шум, плеск, свист рассекающих воду тысяч горбатых спин, шорох трущихся друг о друга плавников.
Конечно, бывают давки и похуже. Лет сто назад в Балаклавскую бухту привалило столько хамсы, что воды не было видно из-за рыбы. Залив казался серебряным. Хамса и сама задохлась, и всю другую рыбу передушила. Только раки спаслись: успели удрать на берег.
Но о балаклавской давке я только слышал от дедушки, который перерассказывал эту историю со слов прадедушки, а здесь мне посчастливилось своими глазами увидеть «танец» рыб. И до чего же странно выглядели эти танцоры! Я просто не узнавал горбуш, которых раньше видел на рисунках. Что стало с ними за время путешествия! Спина поднялась горбом, морда загнулась, как клюв; теперь рыба уже не могла закрывать рот.
Мы без труда изловили парочку этих чудищ.
Их можно было глушить палкой, хватать руками.
У одной из горбуш к тому же еще оказались куцые грудные плавники. Положив в ведерко улов, мы зашагали дальше.
Идем по-над берегом. Тайга шумит, и река шумит, а человеческого голоса не слышно. Хоть бы встретился охотник или рыбак, чтобы расспросить, правильно ли мы идем! И вдруг в кустах, у реки, шевельнулась темная фигура. Должно быть, вроде нас рыболов: ловит рыбу руками.
Я крикнул:
— Дяденька-а!
Рыболов вздрогнул и, ломая кусты, бросился наутек, а мы с Молчуном присели от страха. Знаете, кого я назвал «дяденькой»? Медведя!
Когда гул от топота «дяденьки» стих, мы осмелели и спустились к воде взглянуть на медвежью рыбалку. В траве трепетали измятые когтями рыбы, которым косолапый рыболов еще не успел отгрызть головы. И в лучах заходящего солнца на чешуе одной из рыб словно сверкнул огонек.
Я наклонился и увидел пластинку на серебряной проволоке. Вот оно, кольцо, плывущее по морям!
На радостях мы с Молчуном исполнили дикий танец, подпрыгивая не хуже танцоров-горбуш.
Уже в сумерках мы добрались до рыбоводной станции и постучались в ближайший домик.
— Кто стучит? — отозвался мужской голос.
— Стучит рыбье кольцо!
Нам открыл человек в очках и белом халате. Поздоровались. Ученый позвал нас в комнату и стал рассматривать наши находки.
— Эта горбуша — воспитанница наших рыбьих яслей, — сказал он про чудище с плавниками-культяпками. — А что касается другой путешественницы, мы сделаем запись в книге, а ее паспорт, — он показал на пластинку-кольцо, отправим по месту прописки.
— Только без выкупа мы кольцо не отдадим, — неожиданно выпалил Молчун.
Ох уж этот Молчун! Молчит, молчит, а потом как брякнет!
— Без выкупа? — ученый нахмурился. — Вам нужны деньги?
— Н-нет, — затряс головой Молчун, — не деньги — рассказ.
— Про подводные дороги… Про… как вы сказали?.. про рыбьи ясли… про рыбью прописку… — наперебой стали выкладывать мы с Молчуном.
— Ничего не поделаешь, — уже с улыбкой сказал ученый. — Придется выкупать кольцо.
Дорожные неприятности иваси
— Знаете рыбу иваси? Это наши дальневосточные сардины. Лет тридцать назад валом валила сардина к нашим берегам, была главной рыбой промысла. И вдруг пропали иваси. В тех же местах, где подымали туго набитый невод, плеснут хвостом лишь две-три сардины. Что за наваждение!
И наконец допытались ученые, в чем дело: испортилась подводная дорога, по которой ходили к нам иваси. Случись на шоссе авария — приедут дорожные бригады, починят: пожалуйста, следуйте дальше. А вот подводную дорогу человек починить не в силах.
Бывает: плывешь по реке, и вдруг… полоснет по груди холодом. Проплыл дальше — вода словно парное молоко. Тут и поймешь, испытав на своей коже, что есть в реке разные подводные дороги: теплые и холодные течения.
