Конец дней
Глава 28
Троянская конница
Конь плыл. Скорпиос знал, что животные умеют плавать. Вообще-то он видел, как многие из них плыли по Геллеспонту, борясь за свою жизнь, после битвы при Карпее. Но он никогда еще не сидел верхом на плывущем коне..
Кругом было очень мирно. Море было синим, хотя вверху небо было черным, как смоль, и луна висела над горизонтом, словно дыра в небесах. Такой большой луны Скорпиос еще никогда не видел, и его верховая плыла по дорожке лунного серебра.
С любопытством оглядевшись по сторонам, он заметил вокруг рыб — очень больших, мелькающих у самых его ног. Скорпиос тревожно гадал: есть ли у этих рыб зубы. Он получил ответ, когда одна из них подплыла и ущипнула его за колено. Это было не больно, но щекотно. Он пнул, и рыба метнулась прочь.
Скорпиос заметил, что рядом с ним плывет лошадь Местариоса. Красивое лицо Местариоса было мертвенно-бледным, у него не хватало руки.
— Море красное, — сказал воин.
Скорпиос с удивлением увидел, что оно и впрямь красное.
— Возвращайся, Скорпиос. Возвращайся, пока еще можешь, — сказал Местариос, дружески ему улыбаясь.
Теперь Скорпиос понял, что нога его болит после укуса рыбы. И еще почувствовал боль в боку. Он слишком долго ехал верхом. Он очень устал.
Повернув свою верховую, он двинулся прочь от луны, как приказал Местариос, но в той стороне было темно, и он почувствовал себя очень одиноким.
Проснувшись, Скорпиос не хотел шевелиться. Он лежал на земле, прижавшись спиной к чему-то теплому. Открыв глаза, он увидел, что вокруг спят его товарищи, понял, что день уже в разгаре, и со стоном сел.
Потом он вспомнил. Они явились ночью — армия микенских воинов, сотни бойцов. Застигнутые врасплох, троянские конники быстро организовали защиту, и битва была жестокой. Но врагов было слишком много, а троянцы не были к ней готовы. Скорпиоса полоснули по колену пикой, но он ухитрился убить нападавшего, воткнув меч во внутреннюю часть бедра этого человека. Он думал, что убил четверых или пятерых вражеских воинов, прежде чем повернулся и увидел рукоять меча, направленную ему в голову.
Голова его все еще болела из-за визга лошадей. Болели бок и колени, а один глаз запекся кровью. Скорпиос со стоном перевернулся, встал на колени, и его вырвало.
Он огляделся по сторонам. На лесной поляне все было тихим и неподвижным. Повсюду валялись убитые люди и кони. Сам Скорпиос лежал, привалившись спиной к гнедому жеребцу, который, казалось, мирно спал. Скорпиос не увидел на нем ран. Похоже, это был конь Местариоса — Полководец. Потом Скорпиос вспомнил свой сон и увидел неподалеку тело Местариоса, с торчащим из живота сломанным мечом; открытые глаза убитого были запорошены пылью.
Скорпиос встал, держась за бок. Оттянул окровавленную тунику, чтобы взглянуть на рану. Меч прошел через мышцы, и Скорпиос увидел точную форму клинка на своей бледной коже. Рана кровоточила, но не сильно. Скорпиос не мог припомнить, когда его ранили в бок. Потом он проверил ногу. Рана была скверной и сильно кровоточила. Но большая часть покрывавшей его крови, похоже, текла из головы. Над правым ухом Скорпиос нащупал запекшийся струп и попытался вспомнить, что его друг Олганос когда-то рассказывал ему о перевязывании ран. Некоторые следовало перевязывать крепко, некоторые оставлять без повязок, чтобы они очищались. Но он не смог вспомнить, к каким именно ранам относится какой способ.
В горле его пересохло, и он начал искать флягу с водой. И только тут Скорпиос осознал, что со всех троянцев, в том числе с него самого, сорваны доспехи. «Они решили, что я мертв», — сказал он себе.
Он нахмурился и, оглядевшись по сторонам, начал считать тела товарищей. Тут были не все. «Некоторые ушли», — подумал Скорпиос, и на сердце его полегчало.
Бродя, спотыкаясь среди трупов друзей и врагов, он наконец нашел свои пожитки, в том числе наполовину полную флягу с водой. Скорпиос запрокинул голову и жадно выпил. Вкус воды был божественным, как нектар, и он почувствовал, как силы возвращаются к нему. Боль в голове слегка утихла.
Он нашел повязки и перетянул раненую ногу, сперва плеснув на рану немного воды. Потом снова посмотрел на свой бок и решил, что перевязать его будет невозможно. Он порылся в чужих мешках и набрал немного еды и полную флягу воды. Его лучшей находкой был несломанный меч, скрытый под телом микенского воина. Скорпиос вложил клинок в ножны, все еще висящие у него на поясе, и немедленно почувствовал себя сильнее. Потом он подобрал бронзовый нож. Нож был тупым, но Скорпиос все равно его взял. После чего, бросив последний взгляд на мертвых товарищей, отправился на север, припадая на раненую ногу.
Некоторое время он шел пешком, и силы его начали убывать, как вдруг он увидел отбившуюся лошадь, щиплющую под деревом сухую траву. За ней волочились поводья, на спине ее все еще был чепрак из львиной шкуры. Скорпиос свистнул лошади, и хорошо натренированная верховая рысцой подбежала к нему. Судя по украшению на поводьях, это была микенская лошадь.
Он с усилием взобрался на нее и снова двинулся в направлении Трои. Скоро он повстречается с врагом, и когда это произойдет, он убьет столько вражеских воинов, сколько сможет, прежде чем погибнет сам.
Он не чувствовал страха.
— Великий Зевс, я голоден! — пожаловался Банокл. — Мой живот, должно быть, думает, что мне перерезали глотку.
— Ты говоришь это каждый день с тех пор, как мы сюда попали, — заметил Каллиадес.
— Что ж, и это правда каждый день с тех пор, как мы сюда попали.
Они стояли на южной стене Трои и смотрели вниз, на вражеские войска. Пепел погребального костра Гектора все еще разносил ветер. Огромный костер горел всю ночь, поглощая дерево, которое принесли троянцы со всех концов города. Каллиадес видел, как молодая женщина несла дорогую мебель, чтобы порубить ее на дрова, как старик нес полную охапку веточек засохших деревьев. Все хотели внести свою лепту, хоть маленькую, в погребальный обряд своего героя.
Душистые ветки кедра и ароматные травы поместили на самый верх костра, а на них положили тело Гектора, в богато изукрашенных золотом одеждах; его мертвые руки сжимали рукоять меча, во рту у него было золотое кольцо, чтобы заплатить перевозчику.
Когда вспыхнул огромный погребальный костер, Каллиадес увидел, что царю Приаму помогают выйти на балкон, чтобы тот мог посмотреть. Царь был слишком далеко, чтобы разглядеть его лицо, но Каллиадес почувствовал острую жалость к старику. Гектор был любимым сыном царя, и Каллиадес думал, что Приам любил его настолько, насколько вообще способен был кого-нибудь любить. Теперь все сыновья его были мертвы, кроме Полита.
Приам, стоя на балконе, держал рядом с собой Астианакса. Ребенок возбужденно закричал и захлопал в ладоши, когда потрескивающее пламя взметнулось высоко в ночное небо.
После погребальной церемонии на стены вернулось знакомое оцепенение. Поединок и смерть Гектора привели людей в ярость, а дождь их освежил. Два дня они ходили с гордым видом. Как и Гектор, они были воинами Трои, готовыми бороться за город до последней капли крови.
